Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

Но вопросы задавать было некому. И судья спросила, подтверждают ли Маркун, Стариков и Гандрабура показания Вишневского. На что подсудимые ответили, что нет.

Лясковская объявила перерыв до девяти завтрашнего утра.

На следующий день суд начался по расписанию. Секретарь сказала, что в холле уже ожидает свидетель.

— Так давайте его сразу допросим, чтобы не задерживать человека, а потом уже рассмотрим, если у кого есть какие-либо заявления и ходатайства, — сказала Лясковская и отправила секретаря за свидетелем.

В зал вошёл невысокого роста человек лет сорока, в синих джинсах и светлой, с длинным рукавом и карманами на металлических кнопках рубашке.

Лясковская попросила у свидетеля паспорт. Он назвал свою фамилию.

— Так, кого Вы знаете из подсудимых в клетке? — спросила судья.

— Можно подойти поближе? — сказал свидетель.

— Этого, этого, — он сказал, — этого, этого, этого. Этого, этого, этого и этого.

Он опознал всех, кроме меня и ещё четырёх человек из четырнадцати, добавив: «Остальных я могу просто не помнить».

Поскольку из присутствующих в клетке мало кто между собой был знаком на свободе, а по обвинительному заключению эти люди проходили по разным эпизодам преступлений, в том числе отрицая своё участие в банде, то было понятно, что это подставной свидетель со стороны прокуратуры, который своими показаниями должен был связать подсудимых в клетке в одну устойчивую группировку.

Между подсудимыми в клетке стали слышны голоса: «что это за хуйня» и «что это он пиздит», а также всем уже известное кряхтение и сопение Трофимова и его шёпот в сторону Маркуна: «Лёха, это уже всё».

— Подойдите сюда, свидетель, — сказала Лясковская. — Что Вы можете рассказать о тех, кого Вы знаете? — И взяла ручку.

— Да, собственно, ничего, — сказал свидетель.

— А откуда же Вы их знаете?

— Да я, собственно, их не знаю. Я с ними знаком.

— А где Вы с ними познакомились?

— Мы не знакомились… — свидетель не договорил.

Лясковская немного подняла тон голоса:

— Ну, Вы же должны были с ними состоять в каких-то отношениях, если Вы с ними знакомы?

— Да, в официальных, — ответил свидетель.

— Вы что, работаете в паспортном столе? — сделала предположение Лясковская.

— Нет, в ГАИ. Мой пост на Подоле. У меня фотографическая память, — ответил свидетель.

— Я по Подолу никогда не ездил, — сказал кто-то из клетки.

Свидетель посмотрел в сторону подсудимых. Другой голос негромко сказал: «Тихо ты!» — возможно, Гандрабуры, который, может быть, опасался, что он сейчас его опознает на чёрном «БМВ».

— А почему Вы сюда пришли? Покажите повестку, — сказала Лясковская. — Вы проходите свидетелем по делу?

— Да, по ДТП.

— Вот тут написано, что Вам в районный суд, и номер дела другой. Почему Вы сюда пришли?

— Я спрашивал, где суд, и меня отправили сюда.

— Так, всё ясно, в следующий раз не путайте, — сказала Лясковская, как будто делая ответственным свидетеля перед присутствующими за потраченное их время и внимание.

Она отдала свидетелю паспорт и он покинул зал.

После этого Лясковская рассмотрела несколько ходатайств подсудимых и адвокатов. Рудько ходатайствовал о назначении ему лечения.

— Я не начальник СИЗО, — сказала ему Лясковская.

Один из адвокатов просил предоставить ему отпуск.

— Так, давайте с отпусками подождём, — сказала Лясковская.

В фойе кинотеатра стали прибывать свидетели, и секретарь стала их по одному заводить в зал.

Были допрошены соседи потерпевшего по лестничной клетке, которые ничего не слышали, а то, что на их соседа было совершено покушение, узнали из газет. И были опрошены свидетели по этажу, один из которых слышал с улицы хлопок, похожий на взрыв петарды. Был опрошен свидетель, который видел импортную машину чёрного цвета в соседнем дворе, но номер не запомнил. И ещё несколько свидетелей, которые видели человека, идущего к дому с белым кульком, в котором, по версии обвинения, у Вишневского был пистолет. Но никто из свидетелей на следствии не опознал Вишневского. Видимо, поэтому судебному следствию не мешало то, что Вишневского в зале не было.

Секретарь завела в зал следующего свидетеля — женщину лет сорока. Она была вся в слезах, и можно было подумать, что у неё истерика. Её руки дрожали, и, казалось, что её знобит. Не успела она подойти к первому ряду кресел, перед которым было место для опроса свидетелей, как стала повторять, глядя в сторону Лясковской:

— Я не видела цвета шапочки. Они меня заставляют сказать, что синий, — она оглянулась назад, видимо, в сторону входа в кинотеатр. — Но я не видела цвета шапочки.

Лясковская попросила у свидетеля паспорт. И секретарь усадила её на одно из кресел в переднем ряду, которые всегда должны были оставаться свободными, отгораживая слушателей от участников процесса, если бы были слушатели. Точнее, если бы они не были удалены.

— Успокойтесь, пожалуйста, — сказала Лясковская. — Никто Вас тут заставлять не будет.