Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

Секретарь поднесла к клетке том дела. И Рудько сначала закивал, а потом замотал головой.

— Ещё вопросы? — сказала Лясковская.

Адвокат у Рудько в суде был государственный, предоставленный ему бесплатно одной из юридических контор за символическую плату из бюджета — две гривны в час. Она получила от Рудько конкретные ответы, что его били на предварительном следствии. Что подписи его. Он подписывал, что ему говорили. И не помнит, что подписывал. И что ему не было предоставлено никакого адвоката.

После этого суд перешел к допросу Ружина, который в первичных показаниях написал, что слышал мою фамилию от Лазаренко и получил от него 500 долларов, которые после исполнения заказа на причинение телесных повреждений Олейнику передал Рудько.

Ружин сказал, что не подтверждает показания, данные им на предварительном следствии, как подписанные по просьбе милиции. Он начал объяснять, как это было, но судья ему сказала:

— Так, Ружин, давайте покороче — мы уже много раз слышали, как это было.

Он сказал, что подтверждает только те показания, которые он дал в СИЗО в присутствии адвоката, что непричастен к нападению на Олейника. И никогда до задержания не слышал фамилию Шагин. И узнал её от сотрудников МВД и генерала Опанасенко, который, пока Ружин был на подписке по обвинению в соучастии в убийстве Князева и до заключения его под стражу, обещал Ружину своё покровительство и даже для его нужд предоставлял в пользование свой личный автомобиль с водителем. И пока Ружин называл имя и номер и описывал водителя, Лясковская зевала, корчила лицо, морщила нос и, отворачиваясь, разговаривала с «заседательницей».

Лазаренко, который, по версии обвинения, заказал нападение на Олейника Ружину, а Ружин — Рудько, и в первичных показаниях, которые он не поддерживал, также слышал мою фамилию, дал показания в суде о своей непричастности к совершению нападения на Олейника и что он мою фамилию узнал от сотрудников МВД во время его задержания и нахождения в РОВД по убийству Князева.

Но к этому добавил, что за несколько месяцев до его ареста Макаров предложил ему за денежное вознаграждение, на что тот согласился из-за тяжёлого материального положения, взять на себя в случае необходимости несколько эпизодов преступлений и найти к ним соучастников, что Лазаренко предложил Ружину, об обстоятельствах совершения которых Макаров рассказал Лазаренко в подробностях. В том числе об эпизоде на ул. Красноармейской — как он уже потом узнал, где произошло нападение на Олейника. И дал за это два раза по 500 долларов. Лазаренко взял деньги, заранее зная, что этого делать не будет. Но в РОВД сотрудники милиции стали выбивать из него по этим преступлениям явки.

— Да, Ружин? — спросила Лясковская.

И Ружин неуверенно кивнул головой.

Позиция Лазаренко или его рассказ был настолько абсурдным, что Лясковская заулыбалась во весь ряд своих маленьких желтоватых зубов, спросив:

— Так кто же был Макаров?

Кто-то в клетке подсказал:

— Режиссёр.

– Я знаю, кто тут режиссёр, — сказала Лясковская.

После оглашения показаний Лазаренко, которые он не поддерживал и из которых следовало, что ему нападение на Олейника заказал Маркун (Лазаренко — Ружину, а Ружин — Рудько), и так как в материалах дела каких-либо показаний Маркуна по этому поводу не было, Лясковская попросила Маркуна дать показания по эпизоду Олейника. И, видимо, в том числе чтобы от Маркуна услышать, что его об этом не спрашивали. Но Маркун ответил, что с ним оперативные работники и следователи оговаривали вопрос о получении им заказа на Олейника от Старикова. Но, как он понял, от этой версии они отказались из-за слишком длинного круга посредников.

— Или просто забыли, — добавил Маркун.

И до прихода потерпевшего Олейника в суд, который был вызван на после обеда, Лясковская объявила обеденный перерыв. Обеденный перерыв в клетке проходил всегда одинаково. Начконвоя, прапорщик Саша, приносил несколько пакетов от родственников и один с гамбургерами. Витя-наркоман — секретарь суда и оператор звукозаписи — вынимал из компьютера диск записи судебного заседания и ставил на воспроизведение «Перекрёсток семи дорог» Макаревича. Диск, который он взял у Оли как мой любимый.

Каждый ел, что хотел. Маркун на заднем ряду разливал когда вино, когда водку, когда текилу. Кому нужно было давать показания, тот отказывался или пил. Когда Лясковская смотрела в сторону Маркуна или Моисеенко и говорила: «Так он же пьян!», ответ был: «Ваша честь, у меня грипп». И судья продолжала судебное заседание.

Прапорщик Саша сказал:

— Так, закончили обеденный перерыв.

— Встать, суд идёт, — сказала секретарь.

И через некоторое время в зал был приглашён потерпевший Олейник.

Лясковская попросила у потерпевшего паспорт и спросила, знает ли он Шагина, попросив меня встать.

— Да, — ответил Олейник.

— Расскажите: как Вы с ним познакомились? — продолжила Лясковская.