Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

Раз в две недели меня посещали адвокаты: попеременно Баулин и Лысак. Последняя сказала мне, что от своего имени также направила кассационную жалобу на приговор. Но, в отличие от моей жалобы, в которой было ярко представлено несоответствие выводов в приговоре фактическим обстоятельствам дела, в своей сделала упор на нарушения норм и статей УПК, которые также не делают приговор ни справедливым, ни законным. Я ознакомился с копией в резолютивной части, в которой Лысак просила приговор отменить как незаконный, меру пресечения изменить, уголовное дело в отношении меня прекратить.

— Такого, конечно, не будет, — сказала она, — Но и такого, как сейчас, тоже не будет.

Я вернулся от адвоката, и в этот же день в нашу камеру был подсажен третий человек. Его звали Алексей. Он был родом из Харькова и там проживал. Был задержан в Киеве и осуждён Апелляционным судом за убийство и ограбление инкассатора валютного пункта, находившегося в подземном переходе метро. Он находился на ПЛС уже две недели. Но, казалось, шокирован был больше не тем, что попал на пожизненное заключение, а тем, что знал, что ПЖ ему не дадут, и всё же оказался на ПЖ. Сказал, что он полностью в сознанке и ни от чего не отказывался, и после задержания всё рассказал, как было. И когда шёл суд, генерал Опанасенко, который уже тогда являлся начальником Киевской милиции, гарантировал ему, что ПЖ не дадут. Он всё сделал, как хотела милиция, хотя по делу нет ничего: ни оружия, ни денег, и два свидетеля его не опознают — описывают другого человека, а он в суде подтвердил, что это он.

— Значит, не всё, — сделал предположение я.

— Да нет, всё, больше от меня ничего не хотели, — заверил он.

Алексею недавно исполнилось двадцать пять. Он был среднего роста, жилистого телосложения. По духу и натуре — пижон; он славил себя тем, что его называли «альфонсом». А последняя его девушка — дочка Дагаева, начальника ГАИ Киева, — которая его любит и ждёт и, если он попросит, привезёт передачу (что, конечно, он делать не будет, чтобы не упасть в её глазах). Форма на нём была ярко-оранжевая, новая, на которой он сразу подвернул манжетами рукава, верхнюю пуговицу никогда не застёгивал. На следующий день в бане налысо стричься не захотел, а попросил бритвенным станком сзади набить ему кантик.

— А как ты попал в нашу камеру? — через несколько дней спросил я.

— Сам попросился, — сказал он. — Записался к Скоробогачу и попросился.

— А зачем? — спросил я.

— Как же! Я спросил у тебя разрешения — дежурный сказал, что ты не возражаешь помочь написать мне кассационную жалобу. Мне один из сокамерников сказал, что ты грамотный человек и можешь помочь. А адвоката у меня нет. На суде был государственный. Всё время молчал. И не нужен был. Я всё подтверждал. Меня заверили, что ПЖ не будет. Рассчитывал на десять-двенадцать лет.

Я сказал Алексею, что ко мне действительно подходил дежурный и спросил меня, не могу ли я помочь человеку рядом в камере написать кассационную жалобу, но документы так и не принёс.

— О том, что этот человек хочет заехать в камеру, разговора не было, — сказал я.

— Я могу уехать, — сказал Алексей.

— Да нет, я не возражаю, — сказал я. — Я тебе помогу.

У Алексея, казалось, преступление соответствовало его натуре. От одной из своих девушек он узнал, что её подруга работает в валютном обменном пункте. И косвенными вопросами невзначай выяснил, сколько там в день бывает денег (около семи тысяч долларов), время приезда инкассатора и некоторые вопросы безопасности, о которых рассказывала ей подруга, и то, что она видела сама, когда вечером заходила к ней перед закрытием пункта — вместе поехать домой или зайти в кафе. И один раз вместе со своей девушкой они приезжали встретить её подругу и зайти куда-нибудь поесть мороженого. И сразу его девушка стала ревновать его к подруге, добавил он. Он привёз из Харькова, где проживал и сейчас находился в розыске, пистолет, хранившийся в тайнике, который держал в квартире своей девушки без её ведома. В день совершения преступления зашёл в салон красоты, перекрасился в блондина и тут же купил две телефонные карточки — сим-карты, — и карточки пополнения счёта к ним, выкинув предыдущую сим-карту, которой пользовался. По одной он позвонил своей девушке, заранее перепрятав на улице пистолет, и сказал, что прямо сейчас срочно на поезде уезжает и вернётся через несколько недель. Карточку выкинул. По другой он разговаривал со своими родственниками, знакомыми и друзьями. Вечером в подземном переходе метро он выстрелил в инкассатора, забрал пакет с деньгами, который положил в свою сумку, туда же положил пистолет и через второй выход, через дорогу, скрылся с места ограбления, выкинув по пути оружие. Несколько дней находился на заранее снятой на вокзале подённо квартире, откуда звонил несколько раз с мобильного телефона. После чего сломал вторую симку, поломал телефон на мелкие кусочки и спустил его в унитаз. И на этой квартире на следующий день, выбив дверь, в шесть часов утра его арестовали.