Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

Милиция проверила круг знакомых кассирши обменного пункта, кому бы она могла рассказывать о своей работе. Та указала на свою подругу. Опросили её. Взяли телефонную сетку её звонков, в которой был номер выкинутой карточки. По номеру аппарата, отметившегося на сервере оператора мобильной связи, в который была вставлена выброшенная карточка, узнали номер последней карточки и 500-метровый радиус, откуда был совершён последний звонок. Быстро опросили участковых и вышли на квартиру, где поселился схожий по описанию его девушки человек. Правда, как говорили потом, сразу не повелись на блондина, продолжали искать брюнета и долго смеялись, когда обнаружили его уже лысым.

Он во всём сознался, когда ему показали сетку переговоров, объяснили, что телефонный аппарат также имеет свой идентификационный номер, который фиксируется на сервере оператора мобильной связи, и указали место, где он перекрашивался в блондина и покупал телефонные карточки.

Однако по ограблению и убийству инкассатора не было ни одного доказательства. Пакет с деньгами пропал из квартиры при задержании. Пистолет там, где он показал, найден не был. Два свидетеля его не опознавали; он был в тёмных очках и шапочке, и они описывали большего по комплекции человека.

Генерал Опанасенко предложил ему ни на следствии, ни в суде не отказываться, а подтвердить, что это он, и гарантировал, что ПЗ не будет. А в итоге получилось ПЗ, сказал он. И сейчас он хочет отказаться от всех показаний и писать в Верховный суд, что не совершал этого преступления.

— А чем же я могу тебе помочь? — спросил я.

— Развалить всё в Верховном суде. Подсказать, как правильно написать. Ну, или одолжить мне тысячу долларов, чтобы я нашёл адвоката и он мне написал кассационную жалобу, а я потом тебе деньги отдам. Ко мне недавно приходили оперá, — продолжил он, — сказали, что в суде что-то пошло не так, что всё было решено, что ПЖ не будет. Предложили просто написать в Верховный суд, что себя оговорил, высказали как мысль, сказали: какая им разница, они дело раскрыли, а суд, может быть, приговор и отменит.

— В этом случае просто оставят ПЖ, — сказал я. — Есть два варианта. Первый: ты пишешь в кассационной жалобе, что много дали, что признаёшь свою вину, сотрудничал со следствием, что раскаиваешься в содеянном и просишь заменить на определённый срок. Тем более за один труп ПЖ не дают, если в сознанке и раскаиваешься.

— У Димона один труп, — кивнул Алексей в сторону Димы.

— У меня другое, — сказал тот.

— У тебя, как говорят, вообще трупов нет.

— У меня тоже другое, — сказал я.

— Второй вариант, — продолжил я. — Ты отказываешься от всего и пишешь, что дело сфабриковано. Как ты сам рассказывал, что находился в розыске за участие не в одном десятке вооружённых грабежей в составе группы лиц, по которым уже год идёт следствие и там тебе светят пятнадцать лет и иск на миллион. То, что охранники магазинов и кладовщики на вас списали. Вот так тебе предложили избавиться от того дела, сказали, что тебя выведут, а ты возьмёшь на себя инкассатора за десять-двенадцать лет. Ты действительно скрывался в Киеве, а потому перекрашивался, стригся налысо, менял телефоны, квартиры и девушек, — добавил я. — И не отрицаешь, что был с одной из своих девушек у этого валютного пункта. Но не убивал и не грабил. Свидетели говорят, что это не ты, — ни пистолет, ни деньги не найдены. Ты повёлся и получил ПЖ. И теперь понимаешь, как на тебя повесили убийство и ещё отправят в Харьков по твоему делу.

— Так и было, — сказал Дима и посмотрел на меня.

— Выбирать тебе самому. Но мне говорили, что Опанасенко, если с ним договариваются или он что-то предлагает, а ты держишь своё слово, держит своё. Возможно, тебе на Верховном суде заменят на срок, если ты будешь действовать по первому варианту. Если по второму, может быть или ПЖ или ДС (доследование, дополнительное расследование).

— Нет, — сказал Алексей. — Я буду действовать по второму. Опанасенко мне говорил, что сразу ПЖ не будет.

Последующие несколько дней Алексей составлял кассационную жалобу. Он попросил у меня копию моей касачки и дополнение к ней, чтобы соблюсти форму и использовать в своей кассационной жалобе процессуальные словообороты.

— Пиши своими словами, — посоветовал я.

— Я дуб дубом, — сказал Алексей. — Что-то посмотрю у тебя, что-то напишу своими словами.

— Зря ты ему дал кассационную жалобу, — сказал Дима, когда нас двоих уже вывели в прогулочный дворик, а Алексей ещё следовал. — Он — «курица».

— Может быть, он порядочная «курица», — улыбнулся я. — И ничего выдумывать не будет. А если ему что-то поможет отсюда вырваться, я буду за него рад.

Через две недели Алексей дописал касачку и, когда меня заказали на следственку к адвокату, попросил, чтобы я показал своему адвокату его кассационную жалобу.

— Всё правильно, — пробежав глазами, сказала Елена Павловна и вернула листы рукописного текста.

Когда она уходила, то сказала, что ей сообщили, будто тело убитого Макарова найдено в Крыму.

«Ну и ну!» — не зная, как реагировать, подумал я.

На следующий день Алексей отправил кассационную жалобу.