Болтик

Но это был не его, не Максимкин праздник. И Максим остановился в дверях, тоскливо обводя глазами солнечные стены.

Римма Васильевна дернула от стены пластмассовую табуретку и села у блестящего стола, спиной к окну. Положила перед собой сумочку.

- Что встал в дверях? Иди ближе.

Максим сделал несколько шагов.

- Не отворачивайся и смотри мне в лицо, когда я с тобой разговариваю.

Максим, чувствуя близкие слезы, поднял глаза. Он все-таки поднял. Но лица Риммы Васильевны не увидел. На фоне горящего солнцем окошка лишь темнел силуэт ее головы с кудряшками и острой пилоткой. А маленькие уши просвечивали темно-розовой краской.

- Я жду!- сказала Римма Васильевна.

- Что?- сипловато от подступивших слез спросил Максим.

- Ах, что! Ты не знаешь? Я жду целых пять минут, когда ты соизволишь объяснить свою дикую выходку.

- Он же первый полез, честное слово, - сказал Максим кудряшкам и прозрачным ушам.

- Не лги! Все видели, как ты петухом налетел на него! Сзади!

- Он тоже всегда сзади... Вы ведь самого начала не видели... Спросите у ребят.

- Ты меня не учи! Мне известно, кого и как спрашивать, и я спрашиваю тебя. А за ребят нечего пря...

В этот миг стукнула дверь, и в комнату из-за спины Максима шагнул учитель.

Максим знал, что это учитель физики, а имени его не знал. Он только слышал от Андрея, что это хороший учитель - веселый и справедливый. Но Андрей дома называл его просто "Физик".

Физик был молодой, коренастый, светловолосый. Максиму казалось почему-то, что раньше этот учитель служил на флоте. Ему очень подошла бы штормовая куртка с тельняшкой вместо серого костюма и галстука. Правда, ходил Физик без морской раскачки, прямо и легко, даже строго как-то. Но лицо его, скуластое и толстогубое, никогда не было строгим.

Итак, учитель физики шагнул в комнату и встал сбоку от стола. А на стол мягко положил большую блестящую пластину.

- Добрый день, уважаемая Римма Васильевна.

- Что это?- слегка удивилась Римма Васильевна, отразившись, как в зеркале, в никелированной жести.

- Это от глянцевателя, - вкрадчиво сказал Физик. - Полюбуйтесь, что сделали ваши "фотографы" из штаба друзей природы, которых, по вашей просьбе, я пустил в фотолабораторию.

- Что именно? - недовольно поинтересовалась Римма Васильевна.

- Они изуродовали поверхность. Как прикажете глянцевать на этих царапинах и вмятинах? Кроме того, они сожгли лампу в увеличителе и уронили в фиксаж запасной объектив.

- Куда уронили?

- В раствор гипосульфита. Выражаясь популярнее, в закрепитель.

- Можно с этим чуть позже? Сейчас я закончу один разбор...

- Угу. Я подожду, - сказал Физик и отошел к боковому окну. Там он неожиданно повернулся и внимательно глянул на Максима.

- А это что за юноша в блистательном вицмундире? Это у ваших горнистов и барабанщиков такая форма?

- Не знаю, что за форма, - раздраженно откликнулась Римма Васильевна. - А этот "симпатичный юноша" сейчас в парке устроил безобразную драку с командиром поста порядка.

- Да неужели? -усмехнулся Физик. И кажется, не поверил. - А на вид вполне воспитанное дитя, только слегка помятое.

- Это "воспитанное дитя", к вашему сведению, избило одного пятиклассника железным винтом...- Она со стуком выложила из сумочки болтик.

- Я не бил его винтом,- тихонько сказал Максим и ощутил пустоту и безнадежность. Потому что ничего нельзя было доказать. Но он все-таки попытался еще раз: - Я не бил. Это у него был винт. Он у меня его отобрал.

- Совершенно верно! А почему отобрал?

- Ну спросите у него! Я-то при чем? - сказал Максим так отчаянно, что это было похоже на негромкий крик.

- А ну-ка... Ну-ка веди себя прилично, - с тихой угрозой произнесла Римма Васильевна.- Это что такое? - И вдруг крикнула: - Ты как разговариваешь!

Максим вздрогнул. И скорее от испуга, чем от желания спорить, громко сказал в ответ:

- А вы как? Говорили "разберемся", а сами только кричите.

- Ух ты... - удивилась Римма Васильевна. - А ты, оказывается, орешек... - Она повернулась к физику: - Видите? А мы говорим: "трудные, трудные"... Самые трудные - не те, кто в туалете курит и с уроков сбегает, а вот такие. Благополучненькие с виду. У них уже язык подвешен, умеют со старшими спорить по всем правилам. Рассуждают!.. А еще собирался в пионеры!

- А может быть, сначала...- заговорил Физик, но вожатая торопливо сказала:

- Хорошо, хорошо. Сейчас разберусь с этим субъектом, и поговорим.

- Поговорим,- согласился Физик и стал лицом к окну. Римма Васильевна отчетливо сказала Максиму:

- Отвечай, почему затеял драку.

Отвечать было трудно: слезы скребли горло и вертелись в уголках глаз. Максим прошептал:

- Потому что он всегда лезет. И болтик отобрал.

- Почему ты не мог сказать учительнице или мне? Из-за какого-то паршивого болтика бросился избивать товарища!

Ну как ей объяснить? Из-за болтика! Как рассказать про Таню, про то, как она уходила из парка? Про борьбу со страхом, про отчаяние? Как?!

- У меня просто лопнуло терпенье...- с трудом сказал Максим.

- Что-о?-тихо протянула Римма Васильевна и часто задышала.- Ах, терпенье... А у меня? У меня оно железное, чтобы выносить ваши ежедневные фокусы? А?! Отвечай!