Болтливая служанка. Приговорённый умирает в пять. Я убил призрака

— У меня под рукой не было ни одного человека, которому я мог бы доверить такую работу!

Лицо Фонтена налилось кровью. Арле подумал, что когда-нибудь его хватит кондрашка.

Немного успокоившись, Фонтен уселся за стол. Внизу негр продолжал жалобно стонать подобно раненому зверю. Избиение происходило как раз под кабинетом Фонтена, слышен был каждый удар.

Фонтен язвительно прокомментировал:

— Этого у них не отнимешь! Как кого-нибудь отдубасить, тут они мастера!

Он зажег сигарету — первую с тех пор, как вошел Арле.

— Итак, перед обедом я отправился в «Калао». Говорил с Магдой. — Фонтен вздохнул. — Другая бабенка, Малу, исчезла с концами. Мне захотелось узнать о ней поподробнее. И меня тоже угостили рассказом о том, что Малу получила телеграмму о болезни мамаши и уехала во Францию. Никто не знает, как скоро она вернется и т. д. Разумеется, все это лапша на уши. Магда и сама это понимает. Только ничего другого из нее не вытрясти. Стоит насмерть. Она явно дрейфит. Однако у меня сложилось впечатление, что Магда действительно ничего определенного об этом исчезновении не знает. Я только что навел справки: в списке пассажиров имя Рюбино не значится. Формально барышня не покидала Берег Слоновой Кости. После «Калао» я заскочил в ее комнатку в Трешвиле: все шмотки на месте.

— Значит, она в Абиджане?

Фонтен развел руками и ничего не ответил.

— А что Вотье?

— Да, Вотье. Вот, как мне кажется, обстоит дело. Вотье наткнулся на все это случайно: вы ведь знаете, в «Калао» он надеялся раздобыть сведения, связанные со смертью вашей супруги. Он задавал вопросы, и его сочли слишком любопытным. Вотье действовал неофициально, об этом было известно. Он приходил в «Калао» дважды. Во второй раз его поджидали.

— Вы полагаете, Макса убрали?

— Я был бы рад ошибиться.

Фонтен открыл один из ящиков стола и бросил что-то на стол.

— Это вам знакомо?

Арле протянул руку, сердце его упало.

— Очки Макса!

Он узнал эти толстые линзы, металлическую оправу.

— Их доставили сюда утром. Сторож со склада лесоматериалов у бухты Кокоди. Ночью он услышал, как покатились бревна, подумал — вор… Он с товарищами обыскал весь склад, и вот подобрал.

Арле машинально вертел в руках очки.

— Телефонный звонок…

— Да, — сказал Фонтен. — Его туда заманили рано утром. Место самое подходящее. Два года назад там уже убили одного нашего инспектора. Но на этот раз тело не обнаружили. Эти балбесы-негры, конечно, ничего не видели, ничего не слышали…

— Что вы намереваетесь предпринять?

— Мы продолжим поиски на складе: я там оставил двоих. Судьи Малека нет, так что всё на мне. Но завтра Рождество, и…

Он бессильно развел руками. Негр внизу перестал кричать: по-видимому, его мучители переусердствовали.

Вечерело. Мальчишки-разносчики с криками гонялись друг за другом по бетонным навесам рыночных рядов. Во дворе комиссариата полицейские заводили свои мотоциклы. Арле думал о Франсуазе, ждавшей в пустой квартире.

Фонтен, казалось, прочитал его мысли.

— Вы уже были у госпожи Вотье?

— Нет, с утра не был.

— Лучше будет, если вы с ней поговорите. Скажите, что поиски продолжаются. Разумеется, никаких подробностей. Подготовьте ее, подберите нужные слова…

— Хорошо, — сказал Арле. — Поеду к ней.

Оба встали. Фонтен протянул Арле визитку.

— Конечно, если я что-нибудь узнаю… И вы тоже звоните, не стесняйтесь. Здесь мой домашний телефон, тридцать два — сорок один. Рождество я провожу дома — надеюсь, последнее в этой проклятой стране!

Арле совсем забыл о часе, назначенном корсиканцем. Когда он явился в мастерскую, было уже около шести. Ворота заперли, двор был пуст. Он окликнул хозяина, но вскоре понял, что придется смириться: до понедельника он машину не получит.

Не зная, что делать, Арле зашагал по тротуару. В полусотне метров от него высилось бетонное здание «60 квартир», кое-где уже расцвеченное огнями. Арле медленно пересек бульвар.

Франсуаза плакала, закрыв лицо руками. Ее хрупкие плечи судорожно вздрагивали.

— Поплачьте, вам станет легче, — сказал Арле.

При виде отчаяния Франсуазы он стоял, окаменев и до крови впившись ногтями в ладони. Как только Арле появился в дверях, Франсуаза все поняла и отправила ребенка погулять со слугой в сквер. Они остались вдвоем.

— Я только что от комиссара Фонтена. Он взял дело в свои руки. Это надежный человек… — выпалил Арле наспех приготовленные фразы.

Он напускал на себя беззаботный вид. Франсуаза не задала ни единого вопроса. Она рухнула в кресло и обхватила голову руками.

— Нет причин для беспокойства, уверяю вас! — мямлил Арле. — Пока ничего не ясно…

В комнате сгущался сумрак. В углу стояла искусственная елочка с иголками, словно подернутыми инеем, серебряными гирляндами и дождем.

Франсуаза плакала. Это был долгий жалобный стон, прерываемый рыданиями. Внизу, в сквере, щебетали детишки. Вокруг дома с омерзительным хриплым писком кружили летучие мыши.

— С самого утра, — начал Арле, — я пытаюсь разобраться. Перепробовал все что мог…

Он оправдывался, как будто совершил что-то Дурное.

— Как только что-нибудь узнаю…