Болтливой избы хозяйка 2

— Вот ты точно моя невеста, тебя и запах мой не пугает!

— З-запах? — пролепетала растерянно, совершенно запутавшись. От него вроде ничем не пахло. Плохим, во всяком случае.

— А что это у тебя? — тон мужчины внезапно изменился, стал настороженным, даже злым. Он дернул ее больно за ухо и нахмурился.

— Ай! — Степка стукнула его по руке, — больно! Это мне друг подарил!

— Какой друг? — процедил мужчина сквозь зубы.

— А это важно?

— Ладно, Слагалица! Уходи! — незнакомец выпустил ее так внезапно, что Степка едва не упала и распахнул дверь, которая до этого никак не поддавалась Степке и повторил, — уходи! Но запомни, если еще раз окажешь на моей земле, второй раз не отпущу!

Женщина не стала разбираться, что за метаморфоза приключилась с этим странным мужиком, торопясь убраться, пока не передумал. Поэтому спрыгнула со стула и пулей вылетела в распахнутую дверь.

* * *

«Что имеем — не храним, потерявши — плачем»

Очутилась Степка в доме, а он гудит. Неопределенными звуками раздражается: воет, дребезжит, бревна тарахтят, пыль с опилками с потолка сыпется. А она сидит посередке кровати, все еще в кафтан незнакомца кутаясь, ничего понять не может. Да и сердце колотится, от нежданной встречи не отойдя. Но какое же счастье оказаться дома! Вот только, что происходит??? Через время сообразила, вроде кричит кто?

— Бяда, бяда, бяда, бяда!

— Сгинула, барышня, позор на наши головы!

— Бяда, бяда, бяда…

— Проворонили, не углядели!

— Бяда…

— Остолопы непутевые! Мордофили!

— Бяда… бяда…

— Потеряли, не сберегли…

— Хозяюшка, благодетельница… счесла, истаяла…

Зажала Степанида уши руками, дабы не оглохнуть, да как чихнет. Раз пять. Домик дернулся и внезапно затих, только опилки с потолка сыпаться не перестали. Слагалица осторожно ладони от ушей забрала, да во вторую волну истерики попала.

— Жива!

— Цела, барышня!

— Благодетельница!

— Царица сердца!

— Свет очей…

— Жива! Невредима!

— Слава богам!

Невидимые руки в охапку сграбастали, по всей опочивальне вихрем закружили, воздух из легких выбивая.

— Драгоценная наша!

— Горячо обожаемая!

— Возвратилася…

— Ой, а чем енто так смердит?

— Ой, чаво делается…

— Каравул, медведяка озверел!

Качаясь, держась за ребра, сползла Степанида с постели и только возмутиться собралась, как дверь в опочивальню распахнулась. Внутрь ввалился Апгрейд.

И вот тут-то и повисла долгожданная тишина.

— Барышня… — тихонечко наябедничал Егорыч, — медведяка Конопатке боки намял, первой этаж разгромил.

— Как? — ахнула Степка, но тут снова оказалась лежащей поперек кровати, телом жениха придавленная.

— Пусти хозяюшку, зверюга! — взвыла Лукерья, но мишка даже не пошевелился, пристально на Степку глядя.

— Пойдем, Лукерья, барышня лучше ведают как жениха в разум привесть…

И где-то там еще вроде было:

— Так он жеж сбрендил! Исчо задереть!

— Пойдем, кому говорю?!

— «Т-ты чего?» — спросила мишку Степка, толком испугаться не успев. Дурдом сегодня, в самом деле.

Апгрейд повел себя странно, ну и чего там прибедняться, — пугающе. Зарычал, принялся облизывать всю, носом в шею тыкался, урчал. А затем как-то внезапно замер и… нет, не зарычал, звук из его груди ни что похож не был… но он испугал. А потом и вовсе когтистую лапу над ней поднял и замахнулся.

Степка зажмурилась, решив, что мишка и вправду взбесился. Прости-прощай судьба Слагалья, не поминайте лихом женихи. На самом деле она, конечно, ни о чем таком подумать не успела и даже жизнь перед глазами не пронеслась. Страшно просто стало до полного паралича.

Но… за этим ничего особенного не последовало, мишка не причинил ей вред. Лишь острыми, как кинжалы когтями на лохмотья разодрал расшитый черепами кафтан.

— М-мамочки… — выдохнула из себя ужас Степка, уставившись в глаза зверожениха, в которых до сих пор плескалось некое безумие, — с-с-с-дурел, да? С-с-слезай… с меня…

Мишка молчал. Глядел и молчал. Молчал и глядел. Не двигаясь. И вроде, то страх в его зрачках мелькал, то раскаяние, то злость, а порою и стыд.

— С-с-слышал, ч-что г-говорю? — заикаясь пролепетала женщина, — с-с-слазь!

Хотелось ей это все сказать грозным тоном, однако после его выходки, Слагалица едва дышала, тяжелым телом придавленная.

Апгрейд все же сполз с нее. Стал рядом с опущенной головой и наблюдал украдкой.

— Т-ты… чего… — Слагалица села посередке кровати, стряхнула с себя лохмотья некогда кафтана искусной работы и покосилась на жениха.

— «Прости… — покаялся мишка, — ты живая…»

— Да уж, чудом выжила! — потерла лицо ладонями, — что это было?

— «Живая! — повторил мишка, лизнул ее в нос и вновь отстранился с самым виноватым видом, — я сам чуть не умер!»

— «Да что случилось-то?»

— «Я не знаю! Дом дрожал, охоронники кричали, а меня внутрь не пускали… Вот я и… Прости, я стену проломил…»

— Как?

— «Прилично…»

— Вот и погадали… — сказала Степка и расхохоталась, свалившись назад на койку.

После того, как все немного успокоились, лохмотья и опилки были убраны, а переодевшаяся Степка сидела в кресле с чашкой чая и блюдцем баранок, организовали совет, с целью разобраться, что стряслось.