Болтливой избы хозяйка 2

— За мента ответишь! — участковый толкнул лесника плечом и беззлобно оскалился.

— Добро, — согласился тот, — потом побазарим, брат!

Между мужчинами ощутимо изменилось отношение. Ушло напряжение, злость, почти ненависть, в адрес друг друга, образовалась легкость в общении и еще не прочное, но уже доверие. Братанием, это вам не шутка.

Очухавшиеся хапуны взвизгнув, оглушая воплем и не сговариваясь, рассыпались вокруг троицы, образовав плотный круг, но пока что не нападая. Но напали другие, те, что все еще продолжали падать с деревьев.

Гор задрал голову и расхохотавшись безумным смехом, отвел плечи назад и резко поднял руки вверх и в стороны, выворачивая локти. И вот уже на поле маленький островок, на котором стоят трое женихов, а вокруг них нет ничего до самой кромки леса.

Митя сделал шаг вперед, заглянул в образовавшуюся пропасть и сдавленно фыркнул.

— Ну и чертяка ты, Гор! — сказал он, посмеиваясь, — с тобой только на битву ходить.

— Ладно, хочешь, верну, как было? — Гор забавлялся, да и чего там говорить, красовался. Давно не выпадало возможности выпустить пар, а сил и вовсе никогда не было так много. Словно захлебываешься ею, едва удерживая бразды правления, — дам и тебе поиграться.

— Когда они с деревьев падать перестанут, — шепнул Лапа Никите, поднимешь нас до вершины. Бесшумно получится?

— Да, — просто кивнул Никита, не сводя взгляда с приемного отца. Вроде бы Гор доказал, что справляется, но все равно неясная тревога не покидала воздушника. Предчувствие неприятностей, зудом под левой лопаткой раздражало, напрягало.

— Маскировка, гляжу работает? — между тем спросил Белый Волк Петра. Тот молча приподнял край куртки. Под ней оказался кольчуга из золотой проволоки.

— В нашем мире ее хватит на час. Но не знаю, как в их мире себя поведет.

— Распадется? — с понимающим видом поинтересовался Лапа.

— Расплавится.

— Хорошо, поторопимся. Итак… скоро. Готовы? И это, мужики, расслабьтесь уже, — добавил он через время, заметив, с какой тревогой спутники наблюдают за схваткой, — наши кайф ловят. Боюсь, бедолаге Тихому сегодня ничего не перепадет.

Следующий серьезный шаг предстояло сделать Антону. Совершить то, чего еще не доводилось, но чего от него ждут, как само собой разумеющегося. Он злился и боялся подвести.

Однажды, очень давно, в раннем детстве, еще когда не понимаешь чего в этом мире стоит опасаться, с ним произошел инцидент, который он не смог понять, но со временем забыл. А после того, как узнал, кем является, вспомнил до мельчайших подробностей, сложил мозаику случившегося…

Ему уже доводилось отворять проход в иной мир. А все соседская девчонка. Маленькая совсем. Уцепилась за старшими братьями, когда те пошли играть в «войнушки» на заброшенную стройку. Антон тоже был на той стройке, в одиночестве сидя на полуразрушенной стене, глядя сверху на раскинувшийся город. Как кроха забралась к нему, он не видел. Но когда детская ножка соскользнула и девочка, в попытке удержаться схватилась за паренька, немногим старше ее, испугался, схватился за стену.

Они не удержались, не смогли. Полетели вниз вместе. Антон хорошо помнил тот ужас ожидания удара, безумной боли, даже в детстве понимая, что ничем хорошим это не закончится. Но удара не последовало.

Раскрыв глаза, он с удивлением обнаружил, что они с девчушкой лежат на стогу посреди убранного поля. И даже узнал место, когда прошел страх. Это поле находилось возле деревни его бабки, к которой он ездил иногда с матерью.

Опешивший паренек, схватив ревущую девчонку, отвел к бабке и рассказал о случившемся. Конечно, взрослые не поверили. Бабка связалась с родителями, за ними приехали и всыпали Антону по первое число, решив, что он сбежал, еще и чужую девочку с собой уволок. Неделю тогда спал на животе.

И вот сейчас, в полной мере осознав, кто он, понял, что тогда, в детстве, в момент падения, хватило сильного желания, чтоб оказаться в другом месте. Но сработает ли сейчас? Ведь он еще даже потренироваться не успел, слишком быстро все закрутилось.

Опасения Грозного были оправданными, но, как оказалось, напрасными. Когда Никита оторвал их от земли и поднял на один уровень с макушкой сосны, он увидел проход. Без какой-либо подготовки или усилия.

— Видишь, да? — голос Лапы был похож на шелест из-за гудящего в ушах ветра, — есть проход?

— Вижу, — ответил пораженно, — есть…

— Открыть сможешь?

— Без понятия…

— Что?!

— Открою, да! — от чего-то разозлившись крикнул в ответ. Он должен открыть этот проход, ведь от него именно этого и ждали! Ради Степаниды, ради них всех, ради братьев, которые внизу сдерживают врагов. Ради того, чтоб больше никогда не испытывать того ужаса, когда он понял, что его Амазонки нигде нет. Беспомощность и отчаяние — это не то, с чем он хотел бы столкнуться еще раз. Хватит, пора уже и его чертовой силе проснуться! Надоело быть слабым звеном в команде!