Болтливой избы хозяйка 2

— Н-но, как… — Степанида рухнула бы наземь, не подхвати ее на руки Гор, — я же… видела его… с полчаса назад… что… я не понимаю…

— Когда мы пришли, дом раскачивался, как яхта в шторм, блин! — стал рассказывать Никита, — я с отцом ворвались внутрь, остальные не успели. Он… русалку убил. Мы метались, тебя искали. Славик почувствовал запах и умчался в лес. А потом… все как-то быстро. Еле спаслись сами и дурака этого вытащили. Ну… как-то так…

— Он не соображал ничерта, — добавил Петр, — мне кажется здесь на лицо воздействие заклятия.

— Это… приворот, — Степанида плакала и даже не замечала этого, — та водяница его приворожила. Я в болоте русалку встретила и она мне все рассказала. Лея, так звали… водяницу… нарочно ждала меня, хотела, чтобы…

— Что бы ты увидела, — закончил за нее Гор, — все понятно. Ну и дура, сама себя в могилу загнала.

— Но… почему он ее убил… как?

— Шею свернул.

— Боже…

— Стеш, его состояние очень похоже на твое после приворота. Помнишь, ты тогда в больницу попала.

— Д-да… но ведь у меня так случилось из-за того, что приворота было два: от медведя и…

— Отец прав, — согласился Никита, — он реально свихнулся. Орал, крушил все вокруг, словно сам изнутри горел. Больно ему…

— Возможно водяница для надежности несколько приворотов применила? — предположил Петр.

— Этот страшко и есть наш водяник?! — они совершенно не слышали, как подошел Антон, но русалку не услышать было трудно, — не, подруга, это не первая любовь, это первые грабли! Вкус у тебя, скажу честно, так себе…

Они резко развернулись. От увиденного у всех вытянулись лица. Антон, красный как свекла, держал на руках русалку, замотанную в пиджак. А Наташка, нежно приобняв его за шею, ворошила прическу олигарха, глядя на того влюбленным взглядом.

— А этот клевый такой… — добавила шепотом, — не знаешь, свободен, нет? Кажется я пропала… М-м-м… какие глазища…

— Убейте меня… — пробормотала Степанида, уткнувшись лбом в плечо Гора.

— Здрасьте, мальчики! — русалочка приветливо помахала ручкой и снова прильнула к Грозному. Олигарх побелел, затем снова покраснел и послал женихам взгляд полный мольбы о помощи.

— Здрасьте… — хмыкнул Гор, — он не свободен. Скажу больше, почти женат…

— Правда? — ротик русалки обиженно искривился, а в глазах заблестели слезы, однако уже через мгновение грусть сменилась улыбкой и она заявила, — ну, почти не считается!

— Ам-мазонка, я… — начал было Антон, но его оборвал громкий стон водяника.

— Стеш, я не знаю как ему помочь. Ничего кроме твоего ручья в голову не приходит.

— Д-да… хорошо. Давайте отнесем, — совсем тихо сказала Степанида, — Славик, ты как?

Волк неопределенно потряс головой, однако было заметно, что чувствует себя он неважно. Стоял, покачиваясь, поджав заднюю лапу.

— Это я его укусила! — радостно поделилась Наташка, глядя на олигарха осоловевшими глазками, — думала он мою подругу изнасиловать хочет. Теперь вот гниет. К знахарке надо.

У Антона так перекосилось лицо, что Никита едва сдержал смех, не смотря на далеко не забавную ситуацию.

— Так все, валим отсюда! — скомандовал Гор, — Петя, Никита, вы несете водяника…

Глава 40

«Милые взоры, да пустые разговоры»

На Полянку Степанида отправилась с Гором, тащившем на плече Митю, да участковым. Антон с Наташкой был спроважен в Слагалий дом, Никиту отправили за одежей. Петр же ушел восвояси, отказавшись от лечения, как он выразился, царапин.

Водяника без промедления опустили в ручей, а сами сели на бережке, отпочить. Водица вокруг Мити бурлила, искрилась, впитываясь тому под кожу. Мужчина метался, стонал, однако прямо-таки на глазах стал выглядеть краше, аки губка, напитываясь влагой.

— Славик, ты бы промыл рану, — предложила Слагалица, глянув на участкового и отметив испарину на лбу и шибко блестящие глаза, — кажется, у тебя жар.

— Да, что-то я странно себя ощущаю, — надо же, жаба укусила… аж зад отнялся!

— Прости, Слав, это я виновата…

— Перестань, родная… — Славик погладил невесту по щеке и вяло улыбнулся, — а попить можно из ручья? Сушит, типа бухал всю ночь…

— Попей и рану промой…

Степка села у деревца, подобрав ноги и смежив веки. Нервы последние силенки отобрали. Даже плакать не хотелось. Только остаться одной и замотаться с головой под одеялко в опочивальне. Да не все дела завершены покамест. Вот тебе и Новый год…

— Прости его, Стеш… — услышала голос Гора и вздрогнула.

— Почему ты об этом просишь? — спросила скривившись. Говорить не хотелось, а обсуждать измену тем паче.

— Он не виноват! Вспомни, как было тогда с Катериной. Не окажись тебя рядом, кто его знает, что учудил бы я…

— Но не учудил же…

— Мне повезло, ему нет. Но ты ведь понимаешь, в нормальном состоянии этого не могло случиться!

— Почему ты его защищаешь? Раньше был бы рад устранению соперника.

— Обстоятельства изменились…

— Это ты изменился. Сразу после братания. Неужели и правда тот обряд так много изменил?