Болтливые куклы

— Я знаю, Зар. Не надо ничего говорить. Я понимаю… — глаза Шена стали еще темней обычного. И Зар увидел, что боль никуда не делась, просто его маленький друг справляется с ней гораздо лучше, чем он сам. — Я бы и сам… держался от себя подальше, — он тихонько засмеялся такой невеселой шутке и тем самым словно отбросил все печальные мысли прочь. — Но я так рад тебя видеть! Мне так хотелось сказать тебе 'спасибо'… Если бы не ты…

— Ну хватит! — оборвал его Зар. — Можно подумать ты бы иначе поступил!

Шен задумался.

— Ты прав. Только я бы, наверное, совсем растерялся и ничего не успел сделать. А впрочем, что теперь об этом… Мы оба живы — это главное. Лучше расскажи мне о себе! — в глазах его зажглись яркие искорки неподдельного любопытства. — Ты же столько лет молчал! Ничем себя не выдал… Ох, Зар! Даже не представляю, как ты терпел эту храмовую жизнь! А теперь? Расскажи, как ты теперь живешь? А Вершитель? Какой он? А Золотой венец очень тяжелый?

Зар не выдержал и рассмеялся. Он был совершенно счастлив видеть Шена живым и совсем не раздавленным горем. Раздавленные так не молотят языком… Совсем как Хекки.

— Шен! Я совсем забыл тебе сказать… Хекки пропал. Я пытался найти его, вытащить из храма, но он, похоже сбежал в ту ночь.

Шен улыбнулся и кивнул.

— Сбежал. И даже успел навестить меня. Он жив, у него все хорошо. Только я и сам не знаю, где он теперь. У нашего Хекки появилась новая семья, какие-то уличные артисты… Кажется, он собирается с ними к морю.

— Вот как… — Зар задумался. Море — это хорошо, но Хекки все же стоило вернуть назад. Хотя бы для того, чтобы не упустить тот момент, когда его страшное проклятье начнет входить в силу. И убедиться, что никто этим не воспользуется.

— Я скучаю по нему, — признался Шен. — И вообще по прежней жизни…

Что Зар мог ему ответить на это? Любые утешения прозвучали бы глупо.

В дверь деликатно стукнули, на пороге возник слуга дома Ри с подносом, на котором стояли чайные принадлежности и сладкие рисовые шарики.

Шен посмотрел в строну слуги с легким удивлением, точно сама стена вдруг задвигалась и принесла это угощение. Похоже, здесь нечасто нарушали его одиночество, и он уже привык мысленно покидать свою комнату, пребывая в своих невидимых мирах.

Чай оказался ароматным. Свежий запах быстро наполнил комнату. Зар сам разлил горячий напиток по чашкам и протянул одну Шену.

Пригубили чай молча, одинаково радуясь возможности ничего не говорить хотя бы пару минут. Но в конце концов именно Шен нарушил эту тишину.

— Зар… ты только не жалей меня, ладно? Не надо, пожалуйста. Конечно мне очень грустно без тебя, без Хекки и без театра… Но я справлюсь. Ты не думай, будто я теперь стану развалиной. Не стану, честное слово. Наш лекарь обещал мне, что со временем я даже снова смогу ходить. Не танцевать, конечно… Но все лучше, чем каждый раз звонить в колокольчик, когда нужно сделать самые простые дела… Моя прабабка уже нашла какого-то мастера, который сделает мне деревянные ноги, — Шен усмехнулся, сам понимая, как странно и нелепо это звучит. — Так что на твою церемонию принятия власти Вершителя я намереваюсь войти самостоятельно.

— Ты будешь первым, кто получит от меня приглашение, — пообещал Зар. — А если мастер твоей прабабки окажется недостаточно хорош, я лично найду другого.

— Договорились! — весело улыбнулся Шен и с удовольствием допил свой чай.

Они еще долго говорили обо всем и ни о чем, словно не виделись целую вечность, а не половину лунного цикла. Шен даже примерил Золотой венец, чтобы лично узнать насколько он тяжел. И когда Зар наконец покинул дом Ри, то понял, что боль в его сердце стала меньше. Удивительная безмятежность Шена почти в половину исцелила ту незримую рану, с которой Зар уже почти привык жить. Только теперь он понял, как устал от этой раны и от этой боли, и как легко ему дышится после встречи с другом, который словно бы подарил ему милосердное омовение от грехов.

Наверное, ему стоило бы вернуться во дворец и сделать еще несколько дел, запланированных на этот день, но Зар вдруг понял, что больше всего хочет оказаться у себя дома. И наконец провести всю ночь под одной крышей с любимой. И на одном ложе. А дела никуда не денутся. Больше их не станет, и меньше тоже.

Стражи и возница повиновались его воле беспрекословно — вскоре Зар уже стоял на крыльце своего тихого (и тем особенно прекрасного) особняка. Тале со счастливым возгласом бросилась ему в объятия. Она, как и Шен, ужасно скучала… Зар знал это и корил себя за то, что не отважился забрать девушку во дворец, а лишь несколько раз отправлял ей короткие послания. Но он все еще сам не вполне понимал, где ему должно жить, и стоит ли впутывать Тале в сложную дворцовую жизнь, насквозь пронизанную интригами.

Вэ Иси был тут же — стоял и сиял своей самой благодушной улыбкой.