Болты в томате. Правдивые рассказы

А в совхоз мы пришли на вельботе с боцманом, мичманом Самойловым, за эмалевой краской для нашего корабля – должны были забрать несколько бидонов, нам надо было. Боцман пошел поить спиртом директора совхоза для краски, а мы стали ловить в бушлат евражку. Их там полным-полно было! Захотели на корабль привезти – показать ребятам, они ж не видали никогда этого чуда!

Красить надо было поправленный нос корабля. Его в доке Певека местные умельцы поправили, но покрасить не покрасили, сказали только, где краску достать и сколько это будет стоить в литрах спирта. Командир корабля Веня Барков отправил мичмана Самойлова с матросами на вельботе в тот совхоз.

А разбили мы нос корабля о певекский причал крепко! Это был первый поход «единички» под началом капитана второго ранга Баркова. Он только-только прежнего командира сменил, – знакомился, значит, с кораблем и экипажем в первом своем северном походе, несложном, – там же везде порты и причалы…

– Баковые – на бак, ютовые – на ют!

Веня стоял на мостике, на своем ящике, чтобы его было боцману видно из-за щита. Он же ростом был невелик, и матрос таскал за ним по мостику ящик. А боцман, мичман Самойлов, стоял на баке и держал с Веней радиосвязь. Он должен был отдать якорь, когда Веня скомандует; якорь зацепится, корабль развернется нужным бортом и встанет к причалу. Так мы всегда швартовались.

– Когда я сделаю вот так, левую яшку – на хуй! – говорил Веня и взмахивал руками, и Самойлов повторял за ним:

– Левую яшку!

– Все понял, боцман?

– Так точно, товарищ командир!

– Товсь!

Веня поднял руки.

Корабль шел к берегу.

Боцман докладывал по громкой связи:

– До пирса пятнадцать метров…

– …до пирса десять метров…

– …до пирса пять метров… до пирса три метра!

Боцман и все остальные сорвались со своих мест и отскочили подальше от борта.

Нос нашего корабля сходу врезался в пирс!

Радист Нехорошев успел подхватить огромный и тяжелый катушечный магнитофон «Днiпро», – всё остальное в радиорубке полетело на пол…

Веня, капитан второго ранга Вениамин Сергеевич Барков, стоял на пирсе и смотрел, как из дыры в носу нашего корабля вытекают последние остатки питьевой воды, – тут как раз располагалась одна из цистерн. Была еще на корме – так называемый, ахтерпик. Так вот, ахтерпик не пострадал. А Веня смотрел на нос, смотрел, смотрел – да и сказал впервые для нас это свое веское:

– Да, блядь!

Мы тогда еще не знали, что оно означает…

Мне теперь кажется, Веня проверял офицеров и команду на вшивость, а заодно и знакомился – таким неординарным способом: врезался в пирс! Подумаешь, нос кораблю разбил! Зато многое понял про всех, и все – про него. Ведь он не стал искать виноватого, как на его месте поступил бы любой начальник – нет! – он никого не обвинил в случившемся.

Веня убедился, что без него никто поперед батьки не полезет, что его слова ждут, что ему готовы подчиняться. Что люди готовы на всё и не будут своевольничать в критической обстановке. Что на них можно положиться. Это было очень важно знать командиру – для всей оставшейся службы. Ведь это был его первый поход на нашем «транспортнике». За что его сослали к нам, я не в курсе, но это было явное наказание и ссылка для капитана второго ранга Вениамина Сергеевича Баркова. Для молодого командира «двойки» Попова, тоже капитана второго ранга, назначение на его «транспортник» было повышением, а для Баркова – наоборот. Такая арифметика! Я так думаю. Может быть, я не прав…

Но случай в сухом доке со стармехом, старшим лейтенантом Титовым заставляет меня поверить, что Веня не ошибся в своей команде.

* * *