Бомба для дядюшки Джо

Летом 1940 года американские физики Филипп Абельсон и Эдвин Макмиллан открыли первый трансурановый элемент нептуний-239. Ими же был описан лантан-фторидный метод получения плутония. Для разделения изотопов урана Абельсон предложил использовать термодиффузию. Об этом сообщил журнал «Physical Review».

В Советском Союзе в это время на своё первое заседание собиралась созданная Вернадским Комиссия Президиума Академии наук СССР по проблеме урана (она же — Урановая комиссия). Мероприятие назначили на 16 сентября 1940 года.

Входивший в состав Комиссии директор ФИАНа Сергей Вавилов шёл на заседание без всякого энтузиазма — ведь там собирались явные конкуренты (Вавилов-то возглавлял другую Комиссию — ядерную), и никто из них не был специалистом по урану.

Вот почему Сергей Иванович сразу попросил слова и принялся знакомить членов Комиссии с неутешительными результатами зарубежных исследований.

«ВАВИЛОВ. Американские сведения о получении значительного количества изотопа-235 не подтверждаются, серьёзная пресса относится к вопросу без особого интереса».

И академик горько пошутил:

«ВАВИЛОВ. Интереса проблема, конечно, большого, но особо благоприятных перспектив пока не видно».

Вывод напрашивался сам собой: уж если могучий Запад относится к урану без особого энтузиазма, зачем же нам браться за это бесперспективное дело, тратить на него силы, время и деньги?

Выступивший затем профессор Харитон поддержал скептически настроенного Вавилова, повторив (в который уже раз), что по расчётам его и Зельдовича обогащение урана изотопом-235 потребует столько же энергии, сколько «можно ожидать в результате реакции». Поэтому надеяться на получение от расщепления атомного ядра какого-то «особого энергетического выигрыша» не имеет никакого смысла.

Сообщение председателя Урановой комиссии академика В.Г Хлопина тоже было весьма унылым: «… с добычей урана дела обстоят очень плохо». Однако исследовательские работы с металлом, заметных месторождений которого в стране пока не обнаружили, академик всё же советовал продолжить. И порекомендовал ввести в состав Комиссии профессора-химика Несмеянова, а также харьковчан Ланге и Лейпунского.

Через полторы недели, 26 сентября 1940 года, состоялось очередное заседание другой Комиссии — по атомному ядру. Открывая прения, председатель «ядерщиков», академик Вавилов, сразу же высказал свои сомнения относительно правомерности существования конкурентной Комиссии, состоявшей из «уранщиков».

«ВАВИЛОВ. И без неё в Академии есть Ядерная комиссия, в которой мы сейчас заседаем, есть Комиссия по изотопам. Эти две комиссии вместе с избытком обеспечивают этот вопрос».

Иными словами, академик недоумевал, зачем надо было создавать ещё одну комиссию, третью?

Вавилова поддержали.

«ИОФФЕ. Я вообще считаю, что постановление об этой комиссии есть дилетантское произведение людей, не знающих этого дела.

ВАВИЛОВ. Я также считаю, что наша Комиссия имеет право и даже обязанность высказать своё мнение о целесообразности работы этой Урановой комиссии. Я лично уже два раза высказывался против создания этой комиссии…

ЛЕЙПУНСКИЙ. Поскольку такая Урановая комиссия уже существует, вряд ли следует думать, что она может быть распущена. Мне кажется, что это сомнительно».

Разволновавшихся ядерщиков поспешил успокоить их более рассудительный коллега.

«АЛИХАНОВ. Проблема урана, несомненно, очень интересна, но не слишком ли много мы об этом говорим,? По крайней мере, на нашем Отделении по поводу этой проблемы рассказывалось четыре раза: два раза об этом рассказывал Игорь Васильевич, затем я об этом говорил. И сейчас — в четвёртый раз!»

И учёные успокоились. В самом деле, на этом уране свет что ли клином сошёлся? Стоит ли эта тема того, чтобы тратить на неё столько времени и сил?