Бомба для дядюшки Джо

Во время одного из таких разговоров Абрам Фёдорович и сказал мне, что принял чрезвычайно важное решение о своём преемнике на посту директора Физико-технического института, любимого своего детища. Он говорил, что для него это было одним из важнейших решений в жизни. И лишь сейчас он спокоен за будущее.

Признаться, когда я услышал, что его выбор пал на Игоря Васильевича, я несколько удивился. Заметив это, Абрам Фёдорович задумался, а потом сказал, что в Игоре Васильевиче собран весь комплекс качеств, необходимых руководителю такого нового научного учреждения, как Физико-технический: он широко понимает задачи науки, отлично разбирается в технических проблемах и, как никто, умеет вовлечь, заинтересовать участников своего дела. Кроме того, он понимает возможности каждого и умеет правильно выбрать для них наиболее подходящую роль».

Иоффе, видимо, был абсолютно уверен в том, что академиком Курчатов никогда не станет. Поэтому статус сталинского лауреата в тот момент, когда встанет вопрос о назначении нового директора ЛФТИ, мог оказаться решающим. И Абрам Фёдорович вписал фамилию Курчатова в список кандидатов на самую престижную советскую премию.

Требуются специалисты по расщеплению

Итак, война, полыхавшая на западе страны и стремительно приближавшаяся к её столице, резко отодвинула в сторону всё, что имело отношение к атомному ядру.

«Но это направление не за, были, — вспоминал А.П. Александров. — Оно даже фигурировало в планах работ Физико-технического института на военный период. Я читал, своими глазами читал какой-то план, где было надписано: «Работы по атомной бомбе». Прямо так и было написано. Но этот план не был никак утверждён».

Причины подобного «неутверждения» понять не сложно. Учёные, эвакуированные в Казань, занимались только тем, что имело отношение к обороне. «Всё для фронта, всё для победы!» — этот лозунг был в ту пору определяющим.

Лишь одно ведомство страны Советов продолжало проявлять к «проблемеурана» неослабевающий интерес — военная разведка.

20 сентября 1941 года в Москву от резидента из Лондона поступило очередное агентурное донесение:

«… о состоявшемся 16.IX.41 г. совещании Комитета по урану…

На совещании было сообщено следующее.

Урановая бомба вполне может быть разработана в течение двух лет.

Комитетом начальников штабов на своём совещании, состоявшемся 20.IX.41 г., было вынесено решение о немедленном начале строительства в Англии завода для изготовления урановых бомб».

А 4 октября из Лондона в Москву был отправлен секретный доклад британского Уранового комитета, составленный для кабинета министров.

19 октября 1941 года начальник 4-го спецотдела НКВД СССР Валентин Александрович Кравченко передал народному комиссару внутренних дел Лаврентию Павловичу Берии записку, в которой говорилось, что полученные советской стороной разведданные…

«… представляют безусловный интерес как свидетельство большой работы, проводимой в Англии в области использования атомной энергии урана для военных целей».

Чекист Кравченко (кстати, имевший высшее техническое образование — окончил Одесский институт инженеров связи) предлагал наркому: