Бомба для графини

Ох уж эти молодожены! Они ссорятся-мирятся, а дело страдает. Чего стоил один вчерашний разговор с князем Платоном! Трудно придумать более прискорбное зрелище, чем боевой офицер, трясущий на людях семейным бельем. Вот и на Горчакова, когда тот признался в ссоре с женой, было жалко смотреть.

– Вера уехала в Солиту и, похоже, решила там остаться. Но я не могу более откладывать свой отъезд в Петербург – судьба брата сейчас зависит от моих действий. Вся моя надежда только на вас, Пётр Петрович. Уговорите Веру вернуться в Хвастовичи. А сами, уж сделайте божескую милость, тоже поживите в нашем имении, – сказал Горчаков и со вздохом признался: – Из меня защитник получился никудышный. Одна надежда, что после замужества Вера перестанет интересовать своего «дядюшку». Я заеду в Москву к тёще. Хочу предложить Софье Алексеевне опекунство над её младшими дочерьми. Как только она подпишет бумаги, у Чернышёва не остается ни малейшей возможности подобраться к титулу и состоянию Веры и её сестёр.

– Вы хотите сказать, что у него исчезнет мотив? – уточнил Щеглов.

– По крайней мере, надеюсь…

– Дай-то Бог! Но тогда нужно как можно скорее донести до столицы весть о вашей женитьбе.

– Это я и собираюсь сделать, но не могу уехать, пока не буду спокоен за жизнь и здоровье жены.

Пришлось Щеглову перебираться в Хвастовичи. Сразу же после его приезда князь Платон отбыл в столицу, а исправник отправился с визитом в Солиту. Однако там его ждало разочарование: хозяйки в имении не оказалось. Княгиня ещё накануне отбыла вместе с соляным обозом в Смоленск. Ну, что ты с ней будешь делать? Опять снова-здорово! И ведь на сей раз она даже Марфу с собой не взяла. Совсем страх потеряла! Вера не оставила исправнику выбора – пришлось ему отправляться вдогонку. Хоть Щеглов и гнал лошадей, но обоз имел фору почти на сутки, так что свою «подопечную» исправник нашёл уже в гостинице. Только вот княгиня даже не собиралась скрывать, насколько раздражена его визитом. И как же теперь уговорить её вернуться в имение мужа?

– Простите за поздний визит, – церемонно начал Щеглов, но тут же передумал деликатничать и сразу же открыл карты: – Мне поручено охранять вас. Так что я теперь всегда буду рядом – и к Горбунову схожу, и на ярмарке постою, и ваш экипаж обратно в Солиту отконвоирую.

– Вы шутите? – оскорбилась Вера. – Я что, дитя малое и не могу сама за себя постоять? Я, к сожалению, не знала, что бабушка собирается написать вам, а когда узнала, Бунич уже увез её письмо, но согласитесь, опека и тотальный надзор – вещи разные. Бабушка никогда не имела этого в виду.

Щеглов даже не сразу сообразил, что ответить, но, совладав с раздражением, твердо сказал:

– Как хотите, сударыня, но я – при исполнении обязанностей. Дело о разбойном нападении не завершено. В нем есть только подозреваемые, а доказательств – ни одного.

– Вы же сами говорили, что убитых бандитов в Смоленске опознали…

– Двоих опознали, не спорю, – согласился Щеглов, – а третий? Что нужно было от вас бродячему торговцу? И что нужно было от него помощнику вашего «дядюшки»?

Княгиня сморщила нос, да и её недовольный тон сильно напоминал разнос, учиняемый строгой учительницей нерадивому ученику:

– Какая теперь разница, что было нужно Печерскому в нашей губернии? Я вышла замуж, у его начальника больше не осталось возможности стать моим опекуном, а также опекуном сестёр. Всё, Пётр Петрович, дело закончено!

– С чего это вы взяли? – Щеглова так и подмывало дать этой «умнице» крепкий подзатыльник. – Чернышёв ещё даже не подозревает о вашей свадьбе. Пока он получит известие, пока отзовёт Печерского…

– Всё они уже знают, – перебила исправника Вера.

– Откуда?

– Печерский приезжал в Солиту как раз в день венчания. Конюхов моих перепугал. Те говорят, очень злой был.

Во все глаза смотрел Щеглов на эту женщину и не мог понять, издевается она, что ли? Как можно было не сказать о таком визите?

– Вы, верно, шутите, Вера Александровна, – процедил он. – Один из подозреваемых приезжал в Солиту в отсутствие хозяев, о чём-то расспрашивал дворовых, а вы не поставили меня об этом в известность?

Похоже, до княгини что-то стало доходить, поскольку «строгая учительница» исчезла, а вместо неё появилась прежняя Вера. Она виновато улыбнулась и развела руками.

– Простите великодушно, Пётр Петрович! Я как-то об этом не подумала. Хлопот уж очень много было – закрутилась. Да и не придала я этому особого значения: ну приехал Печерский, узнал о моём замужестве и уехал. Что с того? Даже если это он стоит за обоими покушением – столичным и здешним – после свадьбы ему уже нет смысла устраивать новое.

Вера так тепло улыбалась, так виновато поглядывала на исправника, что тот не нашёл в себе сил ругаться. Дама – что с неё возьмёшь? Эфемерное создание, никакой логики. Впрочем, новые факты Щеглова насторожили. Как там она сказала: приехал, уехал? Ничего себе концы – из Петербурга в Полесье на почтовых мотаться. Нет, тут дело нечисто. Надо бы в этом «приехал-уехал» разобраться.