Бомба для председателя

Кэт ходила по комнате, укачивая сына. В отсутствие Штирлица, как он и говорил, ее перевели на конспиративную квартиру гестапо, где оборудовали небольшую, но мощную радиостанцию. Кэт смотрела на лицо спящего мальчика и думала: «Всему в жизни надо учиться: и как готовить яичницу, и где искать книгу в каталоге, математике надо учиться тем более. А вот материнству учиться не надо…»

- Мы зовем людей к естественности, - сказала ей как-то охранница, фройляйн Барбара. Она была совсем еще молода и любила поболтать перед ужином. Солдат СС Гельмут, живший в соседней комнате, сервировал стол на троих, чтобы отпраздновать двадцатилетие воспитанницы гитлерюгенда. Во время этого торжественного ужина, с картофелем и гуляшом, Барбара сказала, что, после того как Германия выиграет войну, женщины наконец смогут заняться своим делом - уйти из армии и с производства и начать строить большие германские семьи.

- Рожать и кормить - вот задача женщины, - говорила Барбара, - все остальное - химера. Люди должны стать здоровыми и сильными. Нет ничего чище животных инстинктов. Я не боюсь говорить об этом открыто.

- Это как? - хмуро поинтересовался Гельмут, только-только откомандированный с фронта после сильнейшей контузии. - Сегодня со мной, завтра с другим, а послезавтра с третьим?

- Это гнусность, - ответила Барбара, брезгливо поморщившись. - Семья свята и незыблема. Но разве в постели с мужем, с главой дома, я не могу так же наслаждаться силой любви, как если бы он был и вторым, и третьим, и четвертым? Надо освободить себя от стыдливости - это тоже химера… Вы не согласны со мной? - спросила она, обернувшись к Кэт.

- Не согласна.

- Желание произвести лучшее впечатление - тоже уловка женщины, древняя как мир. Уж не кажется ли вам, что наш добрый Гельмут предпочтет вас - мне? - засмеялась Барбара. - Он боится славян, и потом, я - моложе…

- Я ненавижу женщин, - глухо сказал Гельмут. - «Исчадие ада» - это про вас.

- Почему? - спросила Барбара и озорно подмигнула Кэт. - За что вы нас ненавидите?

- Вот за то самое, что вы тут проповедовали. Женщина хуже злодея. Тот хоть не обманывает: злодей - он сразу злодей. А тут сначала такую патоку разольют, что глаза слипаются, а после заберут в кулак и вертят как хотят, а при этом еще спят с твоим ближайшим другом.

- Вам жена наставила рога! - Барбара даже захлопала в ладоши. Кэт отметила для себя, что у нее очень красивые руки: мягкие, нежные, с детскими ямочками и аккуратно отполированными розовыми ногтями.

Эсэсовец тяжело посмотрел на Барбару и ничего не ответил: он подчинялся ей, он был рядовым солдатом, а она унтершарфюрером.

- Простите, - сказала Кэт, поднимаясь из-за стола, - я могу уйти к себе?

- А что случилось? - спросила Барбара. - Сегодня не бомбят, работать вы еще не начали, можно и посидеть чуть дольше обычного.

- Я боюсь, проснется маленький. Может быть, вы позволите мне спать с ним? - спросила Кэт. - Мне жаль господина, - она кивнула головой на Гельмута, - он, наверное, не высыпается с маленьким.

- Он тихий, - сказал Гельмут, - спокойный парень. И совсем не плачет.

- Это запрещено, - сказала Барбара. - Вам полагается жить в разных помещениях с ребенком.

- Я не убегу, - попробовала улыбнуться Кэт. - Обещаю.

- Отсюда невозможно убежать, - ответила Барбара. - Нас двое, да и запоры надежные. Нет, я очень сожалею, но есть приказ командования. Попробуйте поговорить с вашим шефом.

- А кто мой шеф?

- Штандартенфюрер Штирлиц. Он может нарушить указание начальства - в случае, если вы преуспеете в работе. У одних стимул - деньги, у других - мужчины, у вас самый верный стимул к хорошей работе - ваше дитя. Не так ли?

- Да, - ответила Кэт. - Вы правы.

- Между прочим, вы до сих пор не дали ребенку имя, - сказала Барбара, отрезая от картофелины маленький ломтик. Кэт заметила, что девушка ест словно на дипломатическом приеме - ее движения были полны изящества и картофель, испорченный червоточинами, казался каким-то диковинным экзотическим фруктом.

- Я назову его Владимиром…

- В честь кого? Ваш отец был Владимиром? Или его отец? Как его, кстати, звали?

- Кого?

- Вашего мужа.

- Эрвин.

- Я знаю, что Эрвин. Нет, я спрашиваю его настоящее имя, русское…

- Я знала его как Эрвина.

- Он даже вам не называл своего имени?

- По-моему, - улыбнулась Кэт, - ваши разведчики так же, как и все разведчики мира, знают друг друга по псевдонимам. То, что я Катя, а не Кэт, знал мой шеф в Москве и, вероятно, знали те люди, которые были связаны с Эрвином, его здешние руководители.

- Владимиром, мне кажется, звали Ленина, - помолчав сказала Барбара. - И благодарите бога, что вами занимается Штирлиц: он у нас славится либерализмом и логикой…

«Рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру.

Строго секретно. Только для личной передачи.

В одном экземпляре.

Рейхсфюрер!