Бомба Геринга

— А если сделать уже ничего нельзя и бомба взорвется, разрушит типографию «Правды» и причинит огромные бедствия центральному району города? — Уже немолодой полковник устало посмотрел на капитана и, словно думая о чем-то своем, второстепенном, вдруг встал из-за стола и подошел к окну, вглядываясь в ночную Москву. — Летная сегодня погода? Не подведет?

Опережая ход мыслей своего начальника, капитан ответил:

— Полчаса назад я звонил на аэродром. Самолеты из Ленинграда и в Ленинград летают.

Полковник вернулся к столу и, еще раз пробежав глазами текст радиограммы, пристально, сквозь прищур, который четче обозначил вспорхнувшие от глаз морщинки, посмотрел на капитана:

— Кого из наших рекомендуете послать в Ленинград на помощь?

— Могу поехать я. Можно послать Калашникова или Тюленева. Это, пожалуй, самые подходящие кандидатуры. Тюленев в прошлом сапер, Калашников в курсе всей разработки операции.

— Когда Калашников из Ленинграда?

— Сегодня утром. Он очень устал.

— Может быть, сами? — Виноватая улыбка на худощавом лице полковника еще резче подчеркнула, что этот человек устал не только от напряженного труда последних суток, но и от всей той огромной и нервной работы, которой он долгие десятилетия отдавал свои силы.

— Я только что звонил жене и на всякий случай предупредил, что, не заезжая домой, утром, с первым рейсом, вылечу в Ленинград.

— Отлично. Из Ленинграда звоните мне как можно чаще. Не теряйте из поля зрения этого красавчика Фреда Эверса. Он может быть завтра там.

Капитан посмотрел на часы:

— Может быть, я все-таки успею заскочить на полчаса домой? Может случиться, что в Ленинграде придется пробыть дольше, чем мы предполагаем.

— Введите в курс деле очередного дежурного штаба гражданской обороны. Если будет в запасе время — располагайте собой по собственному усмотрению. Главное, чтобы вы утром, к началу работ, были уже на месте.

— Сейчас там идут земляные работы. Военные возводят защитный вал для ограничения действия взрыва на случай, если взрыватель сработает.

Полковник некоторое время молчал, глядя на капитана Скатерщикова, потом сказал:

— Желаю вам доброго пути. — Он медленно встал из-за стола, протянул руку капитану. — Звоните. Если нужна будет помощь — дайте знать.

Когда капитан уже собирался уходить, полковник жестом остановил его:

— И еще одно непременное условие. Это на тот случай, если бомбу будут взрывать там, где она сейчас находится.

— Слушаю вас, товарищ полковник.

— Все работы у бомбы рекомендую фотографировать. Скажите об этом руководителю работ. А еще лучше, если все это от начала до конца будет запечатлено на кинопленке.

— Вы имеете в виду отклики в прессе?

— Да, это очень существенно, — твердо ответил полковник. — Все это важно не столько для нашей прессы, сколько для вещественного доказательства истины, если в этом, к нашему несчастью, будет необходимость. Если бомбу не удастся обезвредить и она взорвется там, где находится сейчас, сразу же, через полчаса-час, в эфир молнией полетит вот эта клевета. — Полковник ткнул пальцем в лежавшую перед ним радиограмму. — И тогда эту ложь нужно будет опровергать. А это все очень сложно.

— А если не найдется смельчака добровольца, который рискнет во время опасных работ вести съемки?

— Тогда займитесь этим сами.

— Понял вас, товарищ полковник.

— Счастливо.

Капитан вышел из кабинета. Полковник подошел к окну и, вглядываясь в ночную Москву, подумал: «Спишь, матушка Белокаменная… Ты видишь разные сны: веселые и печальные… Снят и дети капитана Скатерщикова. Через полчаса он поцелует их, сонных, в постелях… на прощание обнимет жену и поедет навстречу той секунде, которая может дорого обойтись нам, если солдаты-пиротехники не сумеют сделать то, что мм предстоит сделать…»

Глава пятая

Было два часа ночи, когда полковник Журавлев спустился в сырую шахту и, шлепая резиновыми сапогами по липкой грязи, подошел к Горелову:

— Ступай-ка поспи часика три и к шести как штык сюда! Подготовительные работы пройдут без тебя.

Горелов не стал возражать полковнику. Он чувствовал смертельную усталость. Прошлую ночь почти не спал. Весь день прошел в предсвадебной суматохе и напряжении, а тут, как будто к великой беде, бомба оказалась той самой системы, какая оборвала жизнь его друга лейтенанта Митрошкина.

Полковничий «ГАЗ-69» довез Горелова быстро. Подъезжая к дому, он еще издали увидел огни в своей квартире. Там была Лариса. «Еще не спит… Ждет… — Сердце защемило тревогой. — Чувствует, что мне предстоит опасная работа…»

Выходя из машины, Горелов наказал шоферу, что будет ждать машину к пяти тридцати. К этому же подъезду. Молоденький шофер с владимирским говорком хрипловатым полусонным голосом что-то буркнул себе под нос и, громко хлопнув дверцей, сразу же резко взял с места.