Бомба из прошлого

На следующий день, 11 февраля — даже не знаю, как нам удавалось отмечать дни, — слухи стали дополняться подробностями. Нас забрали с обычной работы. Сортировку драгоценностей, денег и одежды остановили. Портных и сапожников забрали с рабочих мест. В прачечную направили больше людей для стирки парадной немецкой формы и чистки сапог. Меня с несколькими женщинами послали в Ласточкино Гнездо, где помещалась служба С С, а других — в комендатуру, прозванную Веселой блохой. Нам приказали отскоблить и выдраить до блеска полы. Надзиратели не говорили, в чем дело, но мы понимали, что ожидается приезд высокого начальства. Мужчины разглаживали сосновыми ветками песок на территории лагеря. Помню, погода стояла солнечная и морозная, но снег не шел уже больше десяти дней. Было страшно холодно, с крыш бараков свисали сосульки, но в Ласточкином Гнезде горел огонь, поэтому нам было хорошо. Не думаю, что кто-то из нас говорил о девушках, которым пришлось спать на морозе. Я — нет.

Прошла еще одна ночь. Мы мерзли на нарах и прижимались друг к другу, чтобы согреться. Начался новый день.

12 февраля. Нас снова отвели в Ласточкино Гнездо на уборку, хотя чище быть уже не могло. Из окна второго этажа я видела объезжавших лагерь конных полицейских. Немцы нервничали; надзирательницы били только за то, что кто-то на секунду отрывался от работы.

Нас уже вели назад в лагерь, когда пришел поезд. Внешние ворота были открыты. Он выходил из вагона, и мы увидели его. Потом нас привели в лагерь, и мы не могли больше ничего разглядеть. Я запомнила эту сцену навсегда: он — в длинном кожаном плаще, очки без оправы и лес вскинутых в приветствии рук. Мириам Блок, старая женщина, знала его. Она выжила только потому, что была лучшей швеей в лагере. Она видела его раньше и сказала, что это — Генрих Гиммлер.

Теперь мы знали, почему триста евреек из Влодавы до сих пор живы. В сарае для багажа они провели двое суток. Верили ли они еще в ту ложь, что им наговорили? Сохраняли ли спокойствие? В тот день мы занимались обычной работой и слушали. Меня отправили на сортировку одежды. Неделю назад пришел поезд из Голландии, и одежда голландских евреев была намного лучше той, что носили евреи из Польши, Украины и Белоруссии. Одежду голландских евреев должны были отправить в Германию для пострадавших от бомбежек. Надзиратели в тот день были злы и не жалели плеток. Нас предупредили, что может прийти проверяющий, но мы не должны ни смотреть на него, ни разговаривать, а только выполнять свою работу.

Он не пришел к нам.