Бомба из прошлого

— Я не собираюсь сейчас обсуждать твое состояние. И вести умные разговоры насчет того, кто ты такой и зачем здесь, не буду. Но хочу напомнить кое о чем. Ты — доброволец. Ты согласился на это сам.

Агент напрягся. Глаза полыхнули злостью. Уже лучше.

— Нельзя быть добровольцем в понедельник, заторопиться куда-то во вторник и все бросить в среду. За тобой целая команда первоклассных агентов, а ты тут скорчился и распустил сопли. Тебе это нравится?

Ноябрь сжал кулаки, и Лоусон подумал, что парень сейчас закипит от злости.

— Ты жалок. Ты полностью разочаровал людей, которые с тобой работают. Да, работа не самая легкая, но ты, сынок, выбрал ее сам. Встань и иди, причем быстро, но сначала расскажи мне коротко и ясно об ужине у Ройвена Вайсберга. С датой отъезда определились?

Агент поднялся. Лоусон наклонился поближе, положил руку ему на плечо, почувствовал, как напряглись мышцы. Выслушав, кивнул.

— Для начала хорошо. Мы здесь, рядом, — думай об этом. А еще о том, что ты всего лишь винтик в сложной, отлаженной машине. Сегодня ты подвел не только себя, но и всю команду. Это не должно повториться. Когда станет жарко, у тебя, может, и появится причина забиться в угол, но не сейчас. Мы только начали, так что за работу, молодой человек.

Кэррик толкнул плечом Лоусона так, что тот едва не упал, и ему пришлось схватиться за стену — там, где была медная дощечка, — чтобы не потерять равновесие. Его как будто обожгло злостью. Так и должно быть. Цель достигнута.

Ноябрь сделал пару шагов и остановился. Лоусон смотрел. Постояв секунду-другую и как будто приняв какое-то решение, агент зашагал по улице, четко и уверенно, едва ли не строевым шагом. Лоусон перевел дыхание. Агент дошел до угла — плечи расправлены, голова поднята, — повернул на другую улицу и скрылся из виду.

— В этом не было никакой необходимости, — сердито зашептал Дэвис. — Вы обошлись с ним жестоко и…

— Вы молоды, неопытны и слишком мало видели, — невозмутимо оборвал его Лоусон, — так что ваши комментарии абсолютно неуместны.

— … и грубо. Бесчеловечно. Мне противно участвовать в этом. Вы сделали карьеру, перешагивая через людей и…

— Держите свои игрушки в коляске. — Он вдруг почувствовал, что чертовски сильно устал, и медленно побрел туда, где ждали остальные. Она подбежала к нему. Малышка Чарли. Ее голова запрыгала у его локтя.

— Я все слышала и все поняла, — сухо заговорила она. — Я собрала крошки вашей мудрости, которыми вы пожелали поделиться с нами, низшими созданиями. Если бы люди, с которыми я работаю, узнали, что вы сейчас сделали, то выстроились бы в очередь, чтобы дать вам хорошего пинка. Очень ловко, мистер Лоусон. Для вас самое главное — победить. Любой ценой, не так ли?

Он не стал говорить ей, что поражение неприемлемо. Если его предположение верно и боеголовку везут сейчас из далекого Сарова куда-то на границу для продажи и дальнейшего использования, то они просто не имеют права проиграть.

— Как прошло, мистер Лоусон? — спросил Эдриан.

— Он в порядке.

— Вправили ему мозги, мистер Лоусон?

— Сделал, что было нужно.

Он опустился на сиденье и моментально уснул.

* * *

Он осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал жену в обе щеки. Вышел на цыпочках из комнаты и прокрался по коридору. В детской он так же осторожно простился с дочерьми — поцеловал каждую в лоб.

В прихожей Ворон надел ботинки, взял сумку и повесил на плечо. Он не оставил после себя ничего: ни мобильного телефона, ни ноутбука. Ничего, где можно было бы найти улики. Он открыл дверь — над Персидским заливом занимался рассвет. Неподалеку, на стройплощадке, высился кран. Его ждало такси. Ворон не знал, когда вернется домой, к жене и детям. Если вообще вернется. Он надеялся, но уверенности не было.

Такси тронулось. Пусть он никогда не увидит любимую жену и детей, но если оружие достигнет цели, пережить жертву будет легче.

Такси везло Ворона в аэропорт.

* * *

Уснуть не получалось — Сак не мог не думать о последствиях того, что собирался сделать. Он лежал на узкой кровати, смотрел в потолок, и в голове безостановочно кружились неспокойные мысли.

Если бы в самом начале путешествия его внезапно окружили люди с оружием, что бы он сделал — убежал или застыл на месте с поднятыми руками? Был бы у него шанс поднять руки или его сразу же пристрелили бы? Он видел себя, распластанного ночью на дороге, с приставленным к уху пистолетом или лежащим неподвижно, истекающим кровью от пулевых ранений на глазах у боязливо держащейся в сторонке толпы.