Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней

А в кооперации участвовало 13 КБ и НИИ, 35 заводов разных министерств. Спирт же для ракет поставлял московский ликероводочный завод.

В итоге запуски ракет Р-1 в 1948 году показали, что кроме недостатков немецких, у них появились еще и советские. Лишь в следующем, 1949 году после серьезных доработок ракеты Р-1 стали сносно летать.

Военные не хотели принимать на вооружение эти далеко не совершенные машины, но Устинов нажал, и они с многочисленными оговорками сдались…

Однако, доработка Р-1 продолжалась еще не один год.

На испытаниях этих ракет не присутствовал ни один из немецких специалистов. Их вообще не ставили в известность об этом.

Остров невезенья на Селигере есть…

Все немецкие ученые-ядерщики, которые оказались в советской зоне оккупации, были вывезены, как уже говорилось, в Советский Союз. Их поселили на берегу Черного моря, в Сухуми и, хотя немцы в создании атомной бомбы в Германии не преуспели, они тем не менее стали участниками советской ядерной программы, за что многие потом были награждены. В том числе и званием Героя Соцтруда СССР.

Немцев-ракетчиков также поселили, в конце концов, у «большой воды» — на острове Городомля озера Селигер[15]. Здесь им предоставили отдельные двух-трехкомнатные квартиры, чему искренне завидовали приезжавшие сюда советские ракетчики. И, хотя Германия по конструированию и производству ракет дальнего действия оказалась далеко впереди всего остального мира, их специалистам в СССР поручали всякие второстепенные дела.

Но немцы, однако, настояли на том, чтобы заняться творческой работой — созданием в своем коллективе проекта новой мощной ракеты с дальностью полета 600 км. Ей присвоили потом индекс Р-10.

В конструкции этой ракеты предполагались два принципиальных изменения. Прежде всего — отделение в полете головной части с боевым зарядом от корпуса всей ракеты. Многие ракеты, вылетевшие из Германии на Лондон, до цели не долетали по одной простой причине — при вхождении в плотные слои атмосферы корпус ракеты начинал испытывать большие нагрузки и разрушался. А, собственно, всей ракете лететь до цели не обязательно — достаточно, чтобы в цель попала одна головка.

Отсюда сразу же вытекало и второе существенное изменение — не надо было укреплять (а, стало быть, утяжелять) корпус ракеты. И можно частично от него избавиться, то есть сделать баки с топливом и окислителем несущими, частью силовой конструкции.

Кроме того, коллектив с острова Городомля предложил значительно упростить бортовую систему управления ракетой, да и саму ракету тоже.

В итоге не только увеличивалась вдвое дальность полета, надежность, дешевизна и технологичность, но и резко возрастала точность попадания.

Обсуждение нового проекта на Научно-техническом совете НИИ-88 принципиальных возражений не вызвало. Дело оставалось только за экспериментами, которые должны подтвердить или уточнить целесообразность нововведений.

Но с этим почему-то никто не торопился, кроме самих немцев, конечно. В ожидании практических шагов по реализации проекта, они поработали над замечаниями и к 1949 году предложили дополнительные преимущества для новой ракеты — дальность полета до 810 километров, точность попадания — 2–3 км.

Появились там и другие новые находки, некоторые из них будут реализованы в советских ракетах лишь многие годы спустя.

Так, например, в самом методе проектирования ракет невезучие ракетчики с острова Городомля предложили «банмодель» — установку, моделирующую уравнения движения ракеты. Что позволяло проверять аппаратуру ракеты до самих пусков.

Сегодня без подобной установки аналогового моделирования проектирование совершенно невозможно, но тогда до ее применения дело так и не дошло. Мало того, возникли «квасные патриоты», которые назвали ее «ошибкой, имеющей политическое (!!) значение»…

Мавр сделал свое дело…

То было время, когда Россия чуть не стала «родиной слонов». Шла суровая борьба с космополитами, инородцами, «инвалидами» пятой группы. Усилиями «квасных патриотов» все значительные открытия в науке обретали новых «авторов», стараниями «пролетарских физиков» и «рабоче-крестьянских математиков» искоренялись любые упоминания об иностранных ученых.

В этих условиях селигерские немцы — еще вчера смертельные враги России — в принципе не могли расчитывать на честную конкуренцию и успех. Хотя их коллектив был задуман Устиновым, как еще одни противовес своенравному Королеву, как рычаг давления на него с помощью грамотных специалистов, сам Министр уже не мог противостоять бешеной компании погромов в науке.