Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней

Эту схему прозвали «канделябром» — из-за внешней схожести. Симметрия обжатия была бы тем лучше, чем больше атомных зарядов располагалось бы вокруг водородного. Но такая схема была чрезвычайно громадна, сложна в техническом отношении и заведомо не экономична. Хотя в принципе, вероятно, могла бы «сработать».

«Безработные» теоретики КБ-11 кинулись обсуждать и делать оценки новым схемам. Не прошло и месяца, как «канделябр» трансформировался в «бритву».

Здесь водородный заряд в центре конструкции обжимался двумя атомными. Появляется и оболочка, которая должна, прежде чем разлететься, отразить продукты атомных взрывов для того, чтобы увеличить степень обжатия дейтерия.

Месячные расчеты и оценки «бритвы» не принесли удовлетворения — энерговыделения такого, как у американцев, рассматриваемые схемы не давали, были проблемы с симметрией обжатия и другие трудности.

И только в апреле 1954 года, месяц спустя после того, как прогремел страшный взрыв «Браво», в КБ-11 неведомо откуда появилась идея использовать излучение…

О шкуре давно убитого медведя

Началось с того, что стремительный Зельдович ворвался в комнату теоретиков и на ходу прокричал: «Не нужны продукты взрыва, будем выпускать излучение!!»

Одного сочетания: «излучение» и «отдельный узел» оказалось достаточно, чтобы всем стало понятно — есть генеральный путь! Отказался, наконец, от «слойки», от ее экзотического варианта и Сахаров. Но признания, что «слойка» отняла много лет упорного труда, не последовало. Впрочем, были у нее и небольшие плюсы. Во-первых, ее мощь превосходила бомбу деления в 20 раз, хотя и в 25 раз была меньше «Майка». А во-вторых, годы корпения над ней не прошли даром — родилась команда теоретиков, хорошо знакомых с проблемой.

Из интервью со Львом Феоктистовым:

— Лев Петрович, идея радиационной имплозии могла прийти от Завенягина? Ведь он, как один из руководителей министерства, имел доступ к любой разведывательной информации?

— Нет, это скорей всего не от Завенягина. Впервые ее озвучил Зельдович. Но я ни разу не смог от него добиться — откуда она? Хотя человек он честолюбивый, но всегда уходил от ответа, не приписывая это себе или кому-либо другому.

И Сахаров тоже никогда мне не говорил, что нам в голову пришла такая идея…

Впрочем, сам Сахаров излагает это несколько по-другому:

— По-видимому, к «третьей идее» (радиационное обжатие — авт.) одновременно пришли несколько сотрудников наших теоретических отделов. Одним из них был и я. Мне кажется, что я уже на ранней стадии понимал основные физические и математические аспекты «третьей идеи». В силу этого, а также благодаря моему ранее приобретенному авторитету, моя роль в принятии и осуществлении «третьей идеи», возможно, была одной из решающих. Но также, несомненно, очень велика была роль Зельдовича, Трутнева и некоторых других и, быть может, они понимали и предугадывали перспективы и трудности «третьей идеи» не меньше, чем я. В то время нам (мне, во всяком случае) некогда было думать о вопросах приоритета, тем более, что это было бы «дележкой шкуры неубитого медведя», а задним числом восстановить все детали обсуждений невозможно, да и надо ли?

В этом туманном и путаном изложении Андрей Дмитриевич почему-то напрочь отметает возможность «восстановить все детали обсуждений» и даже вопрошает — «да и надо ли?» Дескать, я уже на ранней стадии понимал… аспекты «третьей идеи», чего уж тут, мол, восстанавливать?

А вот что говорит по этому поводу его коллега, участвовавший в работе и над «слойкой», и над двухступенчатом зарядом Владимир Ритус:

— Излагая появление «третьей идеи» в четырех фразах, А.Д. Сахаров четырежды использует слова «по-видимому», «мне кажется», «возможно», «быть может», так и не называет конкретных лиц, высказавших «третью идею», и, скорее, говорит о своем понимании этой идеи. Свою роль А.Д. Сахаров видит в принятии и осуществлении «третьей идеи». Ответить на приоритетные вопросы Андрей Дмитриевич почему-то считает невозможным, да и не нужным. С чего бы это?

С Ритусом согласен Герман Гончаров, добавляя:

— Отметим, что в то же время А.Д. Сахаров четко говорит о своем приоритете и приоритете В.Л. Гинзбурга, когда речь идет о «первой» и «второй идеях»…

О намеках и полунамеках…

Впрочем, как уже знает читатель, «первая» идея была высказана в открытой печати — американском научном журнале — за несколько месяцев до озвучивания ее Сахаровым, а за два года до того ее изложил Теллер в секретном отчете.

Но как бы то ни было, «первая» идея не «присутствует» в двухступенчатом заряде. «Вторая» же идея принадлежит академику Гинзбургу. А если и «третья» идея не высказана Сахаровым, то получается, что он ни одной идеей не осчастливил проект водородной бомбы. Как-то очень обидно Андрею Дмитриевичу — его называют «отцом» термоядерной бомбы, а он ни одной творческой мысли в принцип не заложил! Может потому и не нужно «восстанавливать», тем более что он «уже на ранней стадии понимал… аспекты», но почему-то эти «аспекты» не высказал, а продолжал реанимировать «слойку»?