Бомба в Эшворд-холле

– А я была в спальне и закрыла дверь. После того ужасного дня… – Миссис Рэдли улыбнулась, но весьма натянуто, сравнивая вчерашний день с нынешним. – Я устала, – вздохнула она. – Прошу меня извинить, но я тоже ничем не смогу помочь.

Джек взглянул на Питта:

– Не забудь дозвониться до Корнуоллиса.

Его свояк быстро улыбнулся и вышел, едва не столкнувшись с Телманом.

– Никаких лазутчиков извне? – сказал Томас, внимательно взглянув в лицо полицейского.

– Никаких, – подтвердил тот.

Суперинтендант рассказал ему обо всем, что узнал от камердинера, и прежде всего об уточненном времени смерти.

– Да, это немного сужает границы поиска, – ответил инспектор, заметно приободрившись. Теперь, по крайней мере, он занимался своим настоящим делом, и ему не надо было больше притворяться слугой. Питт сразу понял это по его взгляду.

– Миссис Гревилл мы оставим напоследок – дадим ей сперва возможность немного успокоиться, – решил Томас.

Допросы убитых горем родственников всегда были для него самой тяжелой частью расследования. Во всяком случае, он не хотел бы именно сейчас обрушить на Юдору страшное известие о том, что это было убийство. Кроме того, это было политическое, а не только личное дело. Так что миссис Гревилл могла не опасаться, что будут обнаружены какие-нибудь некрасивые отношения и тайны в жизни ее мужа, ей самой доселе не известные. Ничего порочащего честь покойного опубликовано не будет.

– И постарайтесь что-нибудь разузнать у слуг, – велел суперинтендант Телману.

Тот сразу отвердел лицом:

– Теперь мне необходимо сказать им, кем я являюсь на самом деле. – И он с вызовом взглянул на начальника, готовый встретить в штыки противоположное мнение.

Питт кивнул, и инспектор ушел, вполне удовлетворенный.

А Томас пошел снимать первые показания с тех, кого он встретит раньше других.

Проходя мимо столовой, он увидел, что Шарлотта и Айона уже ушли. Полицейский медленно поднялся по лестнице и постучал в дверь мистера Макгинли. Услышав голос Лоркана, он открыл дверь и вошел. У окна стояла Айона, на вид гораздо более спокойная, чем когда Томас видел ее в столовой. Ее муж сидел посередине комнаты за маленьким столиком, на котором стоял поднос с завтраком. Судя по пустой тарелке, он поел с большим аппетитом.

– Чем можем быть полезны, мистер Питт? – спросил Лоркан несколько холоднее, чем обычно.

У него было худое лицо, а голубые, очень яркие глаза Макгинли были исполнены какой-то нервической энергии. Около глаз у него залегли тени, и линии у рта обозначались еще резче. Томас прежде как-то не думал о том бремени ответственности, которое давит на каждого представителя национальных сепаратистских интересов, и огне критики, направленном против их достижений или, наоборот, провалов. А теперь, со смертью Гревилла, ирландцам все должно было казаться напрасным, все усилия – тщетными. Теперь их удел – лишь поражение и обманутые надежды.

– Боюсь, у меня очень неприятные новости, – сказал суперинтендант, переводя взгляд с мужа на жену и обратно. – Я хочу сказать…

– Я знаю, что Гревилл мертв. – Лоркан встал и с трудом выпрямился, словно до этого был сложен пополам. Полицейскому бросилась в глаза его болезненная худоба. – И это означает, что переговорам конец. И с нами тоже покончено. Снова катастрофа. Мы должны бы уже привыкнуть к ним, но каждый раз это так ранит…

– Я так не думаю, мистер Макгинли, – вежливо возразил Томас. – Можно найти другого председателя…

– Чепуха! И, пожалуйста, не говорите со мной таким самоуверенным тоном. Нельзя найти замену на этом этапе переговоров, даже если найдется еще один человек, такой же смелый и опытный, как Эйнсли Гревилл.

– Да, смелость потребуется, и немалая, – согласился Питт, – особенно, когда все узнают, что мистер Гревилл был убит.

Айона застыла на месте. Глаза у нее стали очень большие, и в них внезапно отразился неподдельный страх.

Лоркан медленно смерил Томаса взглядом с ног до головы, словно в поисках единственного, точного ответа.

– Кто вам сказал? – спросил он. – И кто вы такой, чтобы входить и сообщать подобные вещи?

– Я связан с полицией. И мне никто ничего не говорил. Я видел все сам.

Ирландец не сводил с Питта глаз:

– Вы… действительно?

– И что вы собираетесь предпринять? – спросила миссис Макгинли. – Значит, кто-то все-таки сумел пробраться в дом? А я думала, что здесь есть люди, обеспечивающие нашу безопасность… Это дело рук протестантов. Они не желают, чтобы новое правительство было узаконено. Все та же старая песня! Когда они не могут убедить нас или же действовать в соответствии с законом, они нас убивают. Одному Богу известно, кровью скольких мучеников залита Ирландия…

– Успокойся, – оборвал ее муж. – Да, если мистер Питт полицейский, то это просто позор, что он не сумел защитить Гревилла; но даже если он не смог, это не значит, что мы должны обвинять всех подряд. Сделай милость, попридержи язык. Это, по крайней мере, ты можешь… если, конечно, тебе не известно что-то такое, о чем следует рассказать мистеру Питту. – Рот его искривился в иронической усмешке. – Например, о твоем друге Мойнихэне…