Бомба в Эшворд-холле

Он никак не намекнул на неудачу в сыскном деле, постигшую Питта, но тот по его взгляду и слегка иронически приподнятым уголкам рта догадался о мнении ирландца на этот счет.

– Да, и я очень об этом сожалею, – извинился Томас, имея в виду, разумеется, свой промах, а не призвание и профессию.

– Полагаю, ваши данные не допускают сомнения в их точности?

– Нет.

– Но сначала вы говорили, что это несчастная случайность. Что заставило вас изменить свое мнение?

Мужчины все еще стояли на пороге. В комнате с полуопущенными шторами было почти сумеречно. Юдора сидела в большом кресле, но затем встала и направилась к ним. Вид у нее был глубоко потрясенный: бледное, как бумага, лицо и запавшие глаза, не понимающие окончательности постигшего ее удара.

– Что такое? – спросила миссис Гревилл. Очевидно, она не слышала ничего из их разговора. – Что опять случилось, Падрэг?

Не обращая внимания на Томаса, ее брат повернулся к ней:

– Милая, ты должна собраться с силами. Плохие новости. Мистер Питт из полиции, его послали сюда защищать нас во время переговоров. Он говорит, что Эйнсли убили. Что это не несчастный случай, как мы думали прежде.

И Дойл положил руки сестре на плечи, чтобы не дать ей упасть.

– У нас нет другого выбора, кроме как принять эту жестокую правду, – добавил он. – Угроза его жизни всегда существовала, и он это знал. Но мы не ожидали, что покушение осуществится именно здесь, в Эшворд-холле.

После этого он повернулся к Питту:

– Убийца проник в дом со стороны?

– Нет.

– Вы с такой уверенностью отрицаете это…

– Да, это так.

– Так, значит, это один из нас?

– Да.

Юдора взглянула на брата испуганно и уязвленно.

Тот обнял ее еще крепче.

– Спасибо, что исполнили свой долг и сообщили нам о происшедшем, – сказал он решительно и твердо. – Если мы чем-то сможем помочь, то, разумеется, поможем, но на некоторое время миссис Гревилл хотелось бы остаться одной. Я уверен, что это вы понимаете.

– Понимаю, – ответил, не двигаясь с места, Томас. – И я ни за что не потревожил бы ее, если бы не необходимость. Извините, но никто не сможет покинуть этот дом, пока мы не соберем все данные, какие только возможно. Тогда, надеюсь, мы узнаем, кто виноват в убийстве. И чем скорее мы это узнаем, тем скорее миссис Гревилл сможет вернуться домой и горевать без помех.

Полицейскому было очень, очень жаль эту женщину, но иначе он поступить не мог.

– Это не просто смерть, миссис Гревилл, это далеко идущее политическое убийство, – произнес он медленно. – И я не могу выразить вам большего сочувствия, чем ощущаю сейчас.

Юдора слегка подняла голову. Глаза у нее были полны слез.

– Понимаю, – хрипло ответила она. – Я всегда знала, что опасность существует, но, боюсь, не верила, что такое может случиться. Я люблю Ирландию, но иногда, одновременно, я ее ненавижу.

– Как и все мы, – сказал, а вернее, прошептал Дойл. – Это жестокая возлюбленная, но мы уже слишком многим для нее пожертвовали, чтобы бросить ее на произвол судьбы, особенно сейчас, когда между нею и Англией возникла такая близость.

– Что вы хотите от меня, мистер Питт? – спросила Юдора.

– Когда вы видели мистера Гревилла последний раз? – начал допрос суперинтендант.

Женщина на минуту задумалась:

– Не помню. Он часто читает по вечерам допоздна. А я ложусь спать очень рано. Примерно около десяти вечера. Но вы можете допросить мою горничную, Долл, если хотите. Она, очевидно, помнит это точно. Она была со мной, когда Эйнсли вошел, чтобы пожелать мне спокойной ночи.

– Да, я спрошу. Спасибо. А вы, мистер Дойл? – повернулся Томас к ее брату.

– Я тоже отправился к себе, чтобы почитать, – ответил тот. – Если помните, это был тот вечер, когда никому не хотелось задерживаться допоздна. Из-за происшествия с Мойнихэном всем было не по себе.

Питт бросил на него взгляд, полный солидарности:

– Я буду вам очень признателен, если вы не сообщите об этом происшествии никому за пределами Эшворд-холла.

– Если хотите.

– А камердинер был тогда при вас, мистер Дойл?

Сухая, уязвленная улыбка скользнула по лицу Падрэга:

– Вы меня подозреваете? Да, он был со мной, хотя и не все время. Он ушел примерно в половине одиннадцатого. А вы хотя бы приблизительно представляете, когда Эйнсли убили?

– Между двадцатью минутами одиннадцатого и без двадцати одиннадцать.

– Понятно. Нет, мистер Питт, я не могу представить алиби на весь этот промежуток времени.

– Падрэг… не надо! – горестно попросила брата Юдора. – Не надо говорить об этом в таком легком тоне!

– Но это отнюдь не легкий тон, моя милая, – ирландец обнял ее еще крепче, – ведь мистер Питт собирается все выяснить очень досконально, а это значит – безжалостно и жестоко, не так ли?

– Это значит то, что вы сказали, мистер Дойл, – досконально, то есть с наивозможной точностью, – подтвердил Томас.