Бомбейские чудовища

— Так я и не милостыню прошу, тоже в накладе не останешься, — пообещал Фалалей.

— Это другое дело, — смягчился поп-расстрига, — чего надо?

— Сущий пустяк, не знаешь ли случайно актрисочку такую — Ольгу Куприянскую?

— Как не знать, знаю, мы ведь издание театральное.

— Из какого театра?

— Да во многих служила, но всегда ругается с антрепренерами. Роли они, видишь ли, дают ей не те. Красивая, чертовка. Но бездарная. Сейчас не служит нигде. Ждет предложений.

— А адресок, адресок ее у тебя есть? — с надеждой продолжил Фалалей. — Где проживает?

— И адресок есть, — почему-то захихикал Гришаня, — недалеко здесь, в доме Камынина обитает. Но имей в виду, домой ранее двух часов ночи не возвращается. Богема!

— Мужа у нее, конечно, нет, — уверенно заявил Фалалей, — а любовник?

— Как не быть, имеется, — снова хихикнул Гришаня, — но тут я умолкаю. Персона важная.

— Неужели сам Столыпин? — ахнул Черепанов.

— Столыпин не Столыпин, а обет молчания я давал, и не попам проклятым, а нашему редактору, а он в шею меня погонит, если правда выскочит наружу.

— Вот как? Значит, бегу в дом Камынина. Разнюхаю все.

— А я, чем мне отплатишь, брат? — вернул флиртовца к действительности конторщик. — Ты же обещал, что в накладе не останусь.

Фалалей прикрыл трубку ладонью и перешел на шепот:

— Известная нам особа, Гришаня, метит на звание королевы красоты — послезавтра конкурс. Теперь мне ясно, она и победит, коли у нее такие сильные покровители за спиной.

— Не пройдет, — уверенно отрезал осведомитель, — говорят, там победит какая-то француженка. Где нашим? Жюри из русских судей ни за что не признает королевой русскую красавицу. Хочешь пари?

— Нет, не хочу, — развязно ответил Фалалей, чтобы сбить спесь с бывшего попа, — слышал я об этой Жозефинке. Ничего особенного, кроме таинственности и иноземного имени. Уверен, ноги у нее кривые.

Он шмякнул трубку на рычаг, поблагодарил служащих мастерской и резво выскочил на улицу.

Кутая лицо в воротник, Фалалей уже решил, что сейчас вытрясет душу из дворника камынинского дома, а затем заглянет в адресный стол. Узнает адрес инженерши Матвеевой и повторит маневр с матвеевским дворником. Завтра же Мадлен сообщит что-нибудь о Жозефинке — и останется время, чтобы напотрошить сведений и о француженке. Так что к самому конкурсу он, Фалалей, будет во всеоружии. И увидит на этом конкурсе то, чего никто не поймет, — благодаря тайной информации его фельетон станет гвоздем номера.

Дом Камынина Фалалей знал — и не потому, что он был каким-то особенным. Нет, стандартный дом, который и строился в расчете на то, чтобы сдавать состоятельным постояльцам квартиры. А вот находился он напротив приметного здания: у этого краснокирпичного сооружения стояли две внушительные фигуры медведей, отлитых из чугуна.

Под аркой камынинского дома, у ворот, застыл дворник в белом фартуке, похожий на статую с совковой лопатой в руке. Задумчивый вид его говорил о том, что он сомневался в целесообразности разгребания снега: ведь очищенный тротуар через час снова будет в снегу!

— Эй, братец, проснись, — окликнул Черепанов, становясь рядом, — позволь слово молвить.

— Я и не сплю, барин, а дело делаю, — басом ответил дворник. — Чего изволите?

— Я из прессы и по поручению полиции, — солгал наполовину Фалалей. — Интересуюсь безопасностью жильцов. Не балуют?

— Никак нет, у нас строго.

— А мадмуазель Куприянская здесь изволит проживать?

— Так точно.

— А недоброжелатели ее не беспокоят? Завистники? Соперницы?

— Такого не было.

— А поклонники? Не досаждают? Не грозят покончить с собой под ее окнами?

— Таких дураков еще не видал, — ответил дворник, — да коли вы по поручению полиции, то и сами должны знать: прежде чем такие дураки с угрозами выскочат, господин следователь с ними самолично расправится. У него и револьвер есть.

Фалалей помолчал, взвешивая услышанное.

— Но ведь, э-э-э, господин следователь не каждый вечер захаживает, — нерешительно предположил он.

— Почитай, каждую ночь, — усмехнулся в бороду служивый, — да господин Тернов мужчина серьезный, коли сам не навещает, так агента засылает для наблюдения. А я думал попервоначалу, вы агент и есть.

— В некотором роде, дружок, в некотором роде, но не совсем, — извернулся фельетонист, — агент еще прибудет в свое время, а я благодарю тебя за службу.

Фалалей достал из кармана гривенник, сунул его в рукавицу дворника и быстро двинулся вон.

На бегу он размышлял: является или не является изменой покровительство Тернова? Его забота об Ольге Куприянской? Ведь он, Фалалей, слышал, что в высших полицейских сферах невестой Тернова считают дочь товарища министра, брак был бы выгоден, невеста симпатичная, состоятельная. Да и для карьеры Тернова важно наличие солидного тестя — с ним, как болтали досужие языки, следователь нередко обедал в «Даноне». Само собой разумеется, что в дни тезоименитств и христианских праздников наносил визиты в дом важной персоны.