Бомбы сброшены!

Эскадра продолжала полеты и в мое отсутствие. Лейтенант Вейсбах, которого я держал на земле, так как мне нужен был дежурный офицер, отправился на охоту за танками, взял с собой в качестве стрелка фельдфебеля Людвига. Он был первоклассным стрелком-радистом и кавалером Рыцарского Креста. Их самолет не вернулся, и мы потеряли двух наших боевых друзей. В такое время мы должны отдавать все, что имеем, и просто не можем думать о самих себе. Меня эти операции держат в постоянном нервном напряжении, чего раньше не было. Ведь я нарушаю приказ верховного главнокомандующего. Если со мной что-нибудь случится, хоронить меня будут без почестей, как опозорившего мундир. И эта мысль мучает меня. Но я ничего не могу с этим сделать и нахожусь в воздухе с утра до вечера. Все мои офицеры получили наказ отвечать по телефону, что я не на боевом вылете, а просто «куда-то вышел только что». Мы должны ежедневно отправлять в штаб Люфтваффе донесения с указанием количества танков, которое уничтожил каждый из пилотов. Поскольку я «больше не летаю», все уничтоженные мною танки заносятся на счет эскадры. До сих пор мы заносили победы в эту графу только для того, чтобы избежать двойного счета, когда одну и ту же цель одновременно атаковали два летчика. В этом случае делалась запись: «Имя летчика точно указать невозможно, победа занесена на счет всей части». Позднее у нас не раз возникали споры с командованием, которое заподозрило что-то неладное. Раньше мы всегда находили возможность указать имя летчика, а теперь вдруг начал стремительно расти «общий счет эскадры». Сначала мы отговаривались тем, что кто-то из летчиков заметил танк, но спикировали на него все вместе, так как каждый из пилотов рвался увеличить свой личный счет. Однажды, когда я находился в воздухе, к нам прибыл шпион из штаба Люфтваффе, который сумел вытянуть из дежурного офицера всю правду, клятвенно пообещав сохранить тайну. Потом я сам попался. Некий генерал застукал меня сразу после вылета на аэродроме в Гротткау, куда мы недавно перебазировались. Он так и не поверил моим заверениям, что это был всего лишь «короткий испытательный полет». Однако это не имело значения, так как он поспешил заявить, что «ничего не видел». Однако вскоре я обнаружил, что слухи просочились и в ставку Верховного Командования. Как-то раз вскоре после генеральского визита из военной сводки я узнал, что уничтожил еще 11 танков. Одновременно меня вызвали по телефону в Каринхалле. Я полетел туда и встретил очень холодный прием. Первым делом рейхсмаршал заявил:

«Фюрер знает, что вы продолжаете летать. Я полагаю, что он узнал об этом из вчерашней сводки. Он попросил меня предупредить вас, чтобы вы прекратили полеты раз и навсегда. Вы не должны вынуждать его прибегать к дисциплинарным взысканиям за неповиновение приказу. Более того, ему крайне жаль, что такое позволяет себе человек, получивший высшую германскую награду за храбрость. Вы понимаете, что мне уже нечего добавить к этому».

Я выслушиваю его молча. Коротко расспросив меня о ситуации в Силезии, Геринг отпускает меня, и я возвращаюсь назад в тот же день. Очевидно, я исчерпал до предела отпущенный мне кредит доверия. Но я понимаю, что должен летать и дальше, если хочу сохранить незапятнанную совесть в годину тяжких испытаний моей родины. Несмотря на последствия, я должен вести себя так, чтобы сохранить самоуважение. Я буду продолжать летать.

* * *

Мы охотимся за танками в поросшем лесами промышленном районе Верхняя Силезия. Здесь противнику гораздо легче замаскироваться, чем нам — обнаружить его. Нашим «Штукам» во время атаки приходится вертеться между многочисленными заводскими трубами промышленных центров Верхней Силезии. В Кифернштадтеле мы встречаем наши штурмовые орудия, которых давно не видели, и помогаем самоходчикам уничтожить значительно превосходящие их советские силы, в том числе много танков Т-34. Наконец на Одере создана новая линия фронта. Создать фронт буквально из ничего способен только фельдмаршал Шернер. Теперь мы часто видим его, так как он посещает нашу базу, чтобы обсудить со мной текущую ситуацию и наметить будущие операции. Особенную ценность для него имеют наши сведения о противнике. Не возвращается из полета майор JIay. Его самолет подбит зенитками и совершил вынужденную посадку в районе Гросс-Вартенберга. Лай и его стрелок были захвачены в плен русскими. Он сел прямо посреди боевых порядков противника, и спасти его было просто невозможно.