Бомбы сброшены!

Выяснилось, что без метеоразведки утренние вылеты большими группами в этом секторе являются пустой тратой времени. Район расположения целей может быть окутан непроницаемым туманом, который делает атаку невозможной. Даже если не говорить о бессмысленной трате драгоценного горючего, такие вылеты в сложных метеоусловиях могли стать роковыми для неопытных пилотов. Поэтому был отдан жесткий приказ: на рассвете поднимать самолет метеоразведки и только после получения его донесений о погодных условиях в районе операций принимать решение будет группа взлетать — или нет. Эта задача была слишком важна, чтобы я мог отправить в полет первого попавшегося. Обычно летел Фикель, или какой-нибудь другой опытный пилот, если Фикелю требовался отдых.

Как-то раз на рассвете мы летели к фронту. Я воспользовался улучшением погоды, и мы взлетели, прежде чем окончательно рассвело. Я старательно запоминаю расположение вражеских объектов в этом секторе фронта. В утренних сумерках видны вспышки выстрелов батарей неприятеля. По интенсивности артиллерийского огня можно определить, что нас ждет сегодня днем. Как только батарея обнаружена, она тотчас наносится на карту. Пройдет немного времени, и русские их замаскируют, после чего обнаружить эти батареи с воздуха будет просто невозможно. Эта информация представляет огромный интерес для наших товарищей из пехоты. Если я рано утром лечу низко над линией фронта, я могу передать армейской разведке точные сведения о местах сосредоточения противника. Это позволяет нам подготовиться к любым действиям противника, и они не станут неожиданными. Передо мной разворачивается впечатляющая картина. Многочисленные вспышки выстрелов напоминают мерцание сигарет на перроне огромного вокзала. Снизу к моему самолету поднимаются струи разноцветных огненных шариков, словно пытаясь привязать меня к земле. Вражеские зенитчики нас заметили. Вверх взлетаю яркие разноцветные ракеты, это вражеские подразделения обмениваются каким-то сигналами. Постепенно наши регулярные утренние визиты становятся все более неприятными для Иванов. Особенно раздражает их то, что мы довольно часто застигаем врасплох их танки. Они тоже намеревались использовать предрассветные сумерки, чтобы добиться внезапности, и открывают по мне бешеный огонь. Никто не удивляется, когда иван сразу после рассвета посылает «сталинских соколов» очистить небо над фронтом. Нашей паре, не имеющей истребительного прикрытия, схватки с превосходящим по численности противником не доставляют никакой радости.

Последнее время Фикель выглядит очень измотанным, и Гадерманн советует мне дать ему хорошенько отдохнуть или, по крайней мере, временно освободить от этих вылетов в паре со мной. Фикель после посадки на сильно поврежденном самолете меланхолически замечает, что этот вылет отнял у него пять лет жизни. Хотя говорится это наполовину в штуку, я и сам вижу, что он далеко не атлет и его выносливость тоже имеет свои пределы. Но я благодарен ему за то, что он не отказывается летать со мной. Именно в такие моменты ты понимаешь, что боевое братство — это нечто святое.

Сегодня мы проводим утреннюю разведку в районе Кировограда. Советы снова пытаются прорвать фронт, бросая в топку новые подкрепления из своих поистине неистощимых резервов. Если погоду можно счесть хоть отдаленно напоминающей летную, мы взлетаем всей группой примерно через полчаса после посадки разведчиков. Удар наносится по самым важным целям, которые они обнаружили. Зима, с ее плотными тучами и густыми туманами, делает ненадежными любые наблюдения, поэтому мы взлетаем, не имея ни малейшей уверенности в том, сумеем ли через час приземлиться здесь же. Непроницаемый туман опускается на землю совершенно неожиданно, и эта пелена может простоять несколько часов. В такую погоду автомобиль гораздо полезнее самолета.