Бомж городской обыкновенный

Подходили выпускные экзамены, половину он провалил и получил вместо аттестата справку. Выпускной вечер прошел без него. Он пошел домой и опять не смог найти свой дом. У всех дома были, а у него – нет. Он понимал, что если не найдет, придется возвращаться в Москву на решетку, под холодный дождь, под снег и ветер. «Мне нельзя туда, – говорил он кому-то невидимому, от кого зависело его возвращение. – Я умру, если еще раз там окажусь. Я хочу остаться здесь».

Но тот не слушал и безжалостно вышвыривал его из сна. Витек просыпался на жесткой решетке и долго боялся открыть глаза. Снизу дул теплый воздух. «Господи, – просил он, понимая, что все напрасно, – ну сделай так, чтобы я остался там. Почему я все время должен оттуда уходить?»

До него доносился шум машин, и ветер накрывал выхлопными газами. Он опять был в Москве все на том же месте. От отчаяния ему хотелось скукожиться, стать желтым осенним листом, чтобы ветер подхватил его и умчал прочь. Сначала из столицы, потом из страны, а потом вообще с Земли. Да хоть и в космос. Если нигде здесь ему не нашлось места, может, хоть там найдется? Он летал бы по какой-нибудь замысловатой орбите вместе с другим космическим мусором. Хоть и мусор – а не под ногами. Так было бы лучше.

Он открыл глаза. Рядом храпели, иногда вскрикивали и ворочались в тяжелом сне другие бомжи. Что им снилось? И боятся ли они пробуждения, как боится его он? Он никогда их об этом не спрашивал. Здесь так не принято.

Здесь все делают вид, что хоть жизнь и пропала, а им и горя мало. Им все по фигу и нипочем. Они ни о чем не жалеют и ничего не хотят.

Витек понимал что это все наигранное. У каждого из них было детство, и он готов был дать правую руку на отсечение, что им оно хоть иногда, но снится. И когда тот, кому оно приснилось, просыпается, – в этот момент он другой человек и несколько минут им еще остается. И если бы сейчас с ним произошло что-нибудь хорошее, он, может быть, удержался бы в этом состоянии и не вернулся в прежнее скотское.

Но ничего никогда не происходит. Бомж постепенно приходит в себя и опять становится бомжом.

37

В начале третьего круга по Садовому ночь выдалась ветреной. Улицы казались еще безлюднее, чем обычно. А машин так и вообще почти не было.

Витек думал о загадочном исчезновении Толяна. Некстати он исчез. Витек как раз собирался спросить его о графике движения говнокатера. Он еще и сам не знал, зачем ему это знать. Просто было интересно и все тут. Известные люди привлекают к себе внимание, и хочется узнать о них побольше. Постоять рядом, взять автограф, сфотографироваться. Правда, не всем знаменитостям это нравится. Особенно избегают таких контактов олигархи. Трясутся за свою шкуру, чувствуя, что их могут застрелить. Но тем притягательнее близость к ним.

Легко взять автограф у артиста или писателя. А ты попробуй возьми у олигарха, да еще и у такого скандально известного, как тот, что ездит в говнокатере. Да это практически невозможно. Но кто-то же берет, если, конечно, его не застрелят охранники.

Витьку вспомнилась виденная недавно сцена на Новом Арбате у ресторана «Прага». Кто-то из сильных мира сего приехал посмотреть очередную реконструкцию здания под магазин или казино. Стройка была прикрыта большой желтой клеенкой с черными буквами. Он прошел внутрь, сопровождаемый охранниками в костюмах, а двое верзил-омоновцев в камуфляже остались снаружи.

Они смотрели на прохожих. Прохожие смотрели на них. А посмотреть было на что – картина получалась весьма колоритной. Ветер трепал вырезанный в клеенке желтый прямоугольник, который служил дверью. По сторонам от него стояли омоновцы, широко расставив ноги. Они держали автоматы наизготовку на особый спецназовский манер – стволом вниз, прикладом вверх, палец на курке. Глаза обоих сканировали каждого проходящего мимо. Никто не рискнул остановиться, облокотиться на перила, ограждающие «Прагу», и посмотреть на них в открытую. Витек широко улыбнулся им, но помахать рукой не решился. Оба омоновца были в маленьких коричневых беретах, лихо сдвинутых на затылок и набекрень. Почему береты не падали, вопреки законам физики, оставалось для Витька загадкой. Рукава у обоих молодцев были закатаны до локтей, из-под полурасстегнутых гимнастерок выглядывали голубые тельняшки.

Витек дошел до площади Арбатские Ворота и вернулся обратно, надеясь, что хоть один из беретов свалится на землю. Но они были на месте, а их обладатели отметили бомжа, уже второй раз промелькнувшего перед ними. Они синхронно провели Витька взглядами. Витек опять им улыбнулся, но взаимности не добился – их лица оставались суровыми, как у американских индейцев, только поглупее.

Витек дошел до Арбатского переулка и развернулся. Береты просто обязаны были упасть. Но они и в этот раз оставались на месте. «Наверное, приклеены "Моментом", – решил он. – Или пришиты к скальпам».