Бомж, или хроника падения Шкалика Шкаратина(СИ)

-- Да кто... кто нашел-то? -- Мама Нина стряхивала с Леньки невидимые пылинки.

-- Дак кто?.. Известно... кто... Хамушины...

-- А ну-ка... веди-ка... меня! -- Нина, отряхивая руки о передник прытко пошла впереди пацанов. -- Ишь, что удумали: покрасить кожу! Безотцовщину обижать! Ну я вам... покрашу рожи...

Пацаны отстали. Они замедлили шаг и совсем остановились в переулке, за два дома до хамушинской усадьбы.

-- Ты зачем ей сказал!.. Зря. Сейчас драка будет...

-- Дак я ж тебе хотел...

-- Хотел он...

-- А чё она заводная, как лесопилка?..

-- Иди теперь сам... выручай.

-- А ты?

Женька молчал. Эта волейбольная драма за последнюю неделю взвинтила его. И уже было успокоился. А этот... друг называется... снова нашел...Теперь мамка ввяжется в душещипательные распри, защищая не Женьку, а свое оскорбленное чувство. Дело может дойти и до драки. И тогда Женька, как это бывало не раз, и сам не утерпит, кинется на обидчиков мамы Нина и будет до крови защищать свою правду, мамку и собственное униженное достоинство...

-- Пойдем вместе? Мамке твоей попадет от Хамушихи... -- и они припустились на Гробовозную улицу.

-- Толька! Васька! Генка! -- Кричала мама Нина, перекрикивая собачий лай. -- Где мячик? А ну-ка немедля... ко мне! -- Во дворе шарахнулись гуси, раскрылатившись с перепугу, влетая на поленницу и в сенник... -- Покрасили! Значитца!.. -- Вопила разбушевавшаяся мамка.

Вышла Хамушиха, квадратная женщина, с ромбовидным лицом и с длинной почти девичьей косой за плечами. Мать удалой тройни пацанов и вновь беременная с той же перспективой, она молча и неторопливо вышла за ворота, щелкая семечки:

-- Что ты тут разоряешься, Нинель Батьковна... Гусей перепугала... Ужо не пожар ли на селе?

-- Дак я не тебя ... кричу. Здравствуй-ка, кума... Давно тебя не видела...

-- Здорово. Что надо-то?..

-- Твои сорванцы дома? Погоди-ка... -- она обернулась на стоящих поодаль своих пацанов и поманила пальцем. -- Ленька! Иди-ка ты сюда! Рассказывай про мячик...

Пацаны подошли и молча насупились.

Во дворе прекратился переполох. Собака лениво зевнула и улеглась возле будки.

-- Ну что, Бандит, язык проглотил. Что ты против моих пацанов-то треплешься, а?.. Говори!

-- Они мячик украли! -- Живо среагировал Ленька на свою кличку.

-- Мя-я-чик, говоришь... -- зловеще протянула Хамушиха. -- И у кого украли?

-- У Женьки... вот.

-- У Женьки! -- Еще более нагнетала баба. -- И какой у тебя, Женечка, мячик был?

-- Желтый у нас был, -- заволновалась мама Нина, -- ты, кума, не обижайся... нам бы ваш мячик... посмотреть...

-- А чего его смотреть? На нем не написано, чей он. Да, нашли на назьмах... где-то. Исшарканный весь. Покрасила я его, починила, значит... И никто его не воровал! Ты чё тут, Бандит, тень наводишь на плетень? Иди-ка отсель подобру-поздорову...

-- Кума... Ты погоди шуметь. На каких это назьмах ты его нашла? Ведь уплыл он...

-- У вас уплыл, у нас приплыл... Я что зря белила тратила?.. Ничего не знаю... Нечего было рот разевать... -- и она решительно повернулась к дому.

-- Ай-я-яй, кума Шура! -- Предчувствуя недобрый исход, мама Нина набрала полную грудь воздуха, -- и какая же ты бесстыжая! У безотцовщины... мальца несмышленого... воровать...

--... наблядовала, теперь жалишься. - Мгновенно среагировала беременная. И, не глядя, через плечо, с затаенной обидой, давно искавшей выход, совсем другим тоном обронила - Что за Гошку нашего не пошла? Теперь сопли на кулак мотаешь, да ещё жалишься.

-- За хромого-то?.. А вот не пошла. А твоё какое дело?

-- ... хромой-то счетоводом стал. Не лаптем щи хлебает. Велик вон новехонький в сельпо купил... Амбар ставит.

-- А где он лес на амбар взял? На назьмах поди? Ась?..

-- Ты на что это намекаешь?

-- ...а я не намекаю! Я прямо говорю: ему Мошков в прошлом годе сколько мешков пшеницы свалил? Не знаешь? А люди все знают!..

-- Лю-ю-ди?!. Это кто же у тебя в "людях"-то ходит? Поди хахаль твой, Степка Пилатов?

-- А хотя бы и он... -- мама Нина внезапно успокоилась и другим тоном добавила, -- Верни мяч пацану, Шура. Не по доброму это... Засудят тебя люди...

Хамушиха тоже взяла тайм-аут в пылу спора. И переведя дыхание, заговорила мягче.-- Что ты все "люди-люди"?.. Уж не ты ли, Нинель Батьковна, в люди рвешься?.. Вон Мишка, колхозные грабли украл... А Васька, бык этот, мужчине глаз повредил... хотя оба виноваты! Насосутся бражки и пошли по деревне силу пытать...Это что ли... лю-у-ди?.. Им бы только баб портить да над семьей куражиться... А мячик твой верну я... Вот пацаны вернуться и -- возверну. Нам чужого не надо. А ты гони этого...Степку -- хахаля-то... Не по тебе он ...нет. Ты девка образованная, молодая, еще найдешь себе... И Женьке твоему... человека надо, а не кобелей этих. Ох, Нинель-Нинель... мне бы твои годы... -- и она ушла, колыхая огромным животом длиннющий подол платья.

Нина озадаченно постояла у забора, оглянулась, и не найдя взглядом своих пацанов, тихо побрела домой. Смурно было на душе. Гадко.