Бонапарт. По следам Гулливера

Отныне удачная карьера, награды и почет для Хадсона Лоу останутся в прошлом. Оказавшись связанным с низложенным французским императором самой судьбой, английский генерал поневоле становился знаменитым. Но именно знаменитость сделает его имя нарицательным, причем с самым отрицательным подтекстом. Ибо в истории Хадсону Лоу будет отведена роль Главного Тюремщика Наполеона. И в этом качестве он проявит свои самые худшие стороны озлобленного на весь белый свет вертухая…

Вот такому человеку было доверено стать новым губернатором острова.

Никогда ранее Наполеон не слышал о заурядном генерале-квартирмейстере: уж слишком мелкой была эта фигура в его большой игре. Но даже когда низложенному императору вкратце изложили досье прибывшего «военачальника», никакого прояснения это не дало. Хорошо, подумалось, если удастся установить если не дружеские, то хотя бы нейтральные отношения. Но и в этом приходилось сильно сомневаться. Особенно после того, как стало известно о презрительном отношении Веллингтона к своему квартирмейстеру (слухи распространяются быстро). Значит – посредственность, подумал Бонапарт про себя. Посредственные люди хуже всех – у них душонка серая. Наделенные властью, такие склонны к сумасбродству…

* * *

Быть тюремщиком способен не каждый. К работе вертухая следует иметь склонность или, на худой конец, некую внутреннюю готовность стать таковым. Генерал Королевской армии Великобритании Хадсон Лоу ради карьеры и приличного жалованья был готов на все. Чего требовал и от своих подчиненных. И уж совсем не собирался церемониться с какими-то пленными «французишками», оказавшимися в его, по сути, неограниченной власти. Тем более что «ставить на место» на этот раз предстояло самого «корсиканского выскочку».

Еще на борту «Фаэтона» генерал Лоу определил для себя тактику поведения с поверженным Бонапартом. Первое: никаких вольностей! «Узурпатор» должен в полной мере прочувствовать суровую длань английского правосудия и понять свое место на этом острове-тюрьме. Во-вторых, необходимо сделать так, чтобы из шальной головы «корсиканца» выбить саму мысль о побеге. Святая Елена не Эльба. Здесь все будет по-другому, и нешуточный армейский гарнизон полное тому доказательство. И в-третьих, предстоит организовать на острове ту степень вышколенного единоначалия, коей всегда славилась британская бюрократия. Лишь добившись беспрекословного подчинения частей гарнизона и гражданских структур, здесь можно будет установить должный порядок. Остальное – частности, решаемые в повседневном порядке.

Ну что ж, неплохо, мысленно похвалил себя британец, разглядывая в подзорную трубу вулканическую горбатину, выступавшую из океана. Они у меня все попляшут… И этот «корсиканец» тоже.

Как известно, человек предполагает, а Бог располагает. Все получилось совсем не так, как рассчитывал заносчивый англичанин. «Поплясать» пришлось самому губернатору, особенно в первые дни пребывания его на острове. Опытный военачальник, Бонапарт не привык тянуть быка за рога и устроил в отношении Хадсона Лоу своего рода разведку боем.

Новый губернатор, которого правительство Великобритании наделило в отношении Пленника самыми широкими полномочиями, прибыл на Святую Елену выполнять задачу отнюдь не миссионерского толка[13]. Его предназначение здесь – быть тюремщиком; а значит – неприкрытым врагом Наполеона. По определению. И это с юридической точки зрения. А вот какими отныне быть отношениям – во многом зависело как от губернатора, так и от Императора. И будь генерал Лоу хоть чуточку умнее, война двух сторон прекратилась бы, даже не начавшись. Но все получилось – как получилось…

Наполеон с самого начала рассматривал губернатора как неприятеля. И судя по всему, он не ошибся. Поэтому, сделал вывод Император, с таким можно не церемониться. Беда в том, что именно такие же мысли витали и в голове Хадсона Лоу: с пленным Наполеоном следовало держать себя крайне строго. На следующий же день после прибытия, ровно в девять утра, он в сопровождении персонала своего штаба прибыл в Лонгвуд. И очень удивился, что его приезду не только никто не рад (собственно, этого стоило ожидать), но даже никто не собирается принимать. Хотя еще накануне сюда было отправлено уведомление о приезде губернатора.

И здесь, у входных ворот, Хадсону Лоу пришлось впервые «поплясать». Под холодным проливным дождем и при пронизывающем ветре. Продрогший в дороге, британец надеялся по прибытии в Лонгвуд быстро согреться; быть может, даже испить чашечку чая. Но ни того, ни другого ему не было предложено. Губернатору просто-напросто дали от ворот поворот.

Вышедший навстречу англичанам слуга Сен-Дени на требование непрошеных гостей пропустить в дом вежливо ответил:

– Его Величество пребывают в недомогании и еще не вставали с постели… Принять никого не можем…

– Доложите, что прибыл губернатор острова сэр Хадсон Лоу, – рявкнул англичанин.

– Уже доложено, сэр, но, как я уже сказал, обстоятельства не позволяют вас принять…