Бонбоньерка (СИ)

- Учебники лгут, - прервал я его на полуслове. - Но иногда половина правды и лучше, чем целая правда. Помню, на меня произвела очень сильное впечатление одна юная учительница-правдолюбка, которая рассказала, как в действительности происходила казнь несчастной Марии Стюарт, палач которой не сразу попал на нужный позвонок. В таких случаях я предпочитаю правду опускать, кто в ней заинтересован, сам почитает достоверные и подробные источники.

Пролетел тихий ангел, а ливень за окном, наоборот, все усиливался, и деревья надрывно скрежетали о решетку.

- Луна прекрасна с солнечной стороны, а с другой вечная ночь, - вернулся я к началу нашей беседы. - И если гений и злодейство вещи несовместные, то гений и сумасшествие неспешно прогуливаются под руку.

- А вы ведь, кажется, тоже пишете? - не скрывая своего намека, осведомился он у меня.

- И вам даже не кажется, - подтвердил я.

- И как вы себя при этом чувствуете?

- Великолепно! А вот вам стоит поостеречься. - И дружески ему подмигнув, я отпил свой лазурный коктейль, столь несхожий с сегодняшним небом, а остатками полил цветок в вазоне у окна.

Потом я неторопливо расплатился трамвайными билетиками и, попрощавшись до следующей дождливой пятницы, вышел из кафе. Кажется, мне удалось произвести на него желаемое впечатление, но в отместку мое довольство самим собой было тотчас смыто холодной берлинской зимой.

Преемственность

В тысяча восемьсот шестидесятых годах одна английская мебельная фирма изготовила по специальному заказу предметы обстановки для герцогского дворца. Некоторые из комнат требовали обновления, в том числе библиотека, которую украсила пара новых голубоватых диванов и такие же кресла с тяжеловесным низом.

- Мебель - опора семейных традиций, - любил говаривать герцог, - а опора должна быть прочной и удобной. Что это за мода сидеть на стульях, с которых по обе стороны свешиваешься, как капуста? А если я засну и свалюсь?

Старшие дочери его переглядывались и хихикали, еще больше распаляя воображение главы дома, который рисовал картины мрачных перемен от надежных обеденных столов шести метров в длину к складным финтифлюшкам и бумажным чехлам.

Диван в библиотеке посещали редко, герцог в основном читал в своем кабинете, а дамскому обществу

было не до того. Когда подрос наследник, он сиживал на нем, разглядывая картинки иллюстрированных ботанических энциклопедий или, ковыряя в носу, задумчиво выискивал в рисунке обивки силуэты животных и птиц. Когда его ноги стали доставать до пола, он часами проминал диванные подушки с каким-нибудь заклейменным маменькой приключенческим романом ("Слава Богу, Филипп не читает такую муть", - произносила она после очередной новинки), прячась от бдительного ока наставников, а перейдя в категорию "несносных подростков", скрывался в библиотеке от назойливых расспросов об учебе с кипой журналов о гольфе и лошадях. Еще позднее он ночевал в вольготных объятиях "Карла", чтоб не подниматься наверх и не перебудить всех домашних, обнаружив свой ночной приход, а потом с тою же целью использовал его, будучи весьма счастливо женатым.

Однажды он вернулся домой в довольно поздний час, что в последнее время случалось с ним редко, - в клубе отмечали проделку новой лошади Лонни, которая пришла к финишу на десять минут раньше своего седока. В библиотеке было необычно тихо, в камине тлели розовые поленья. Уютно свернувшись у подлокотника, под лампой спал Филипп-младший, и большая книга с картинками предостерегающе раскинула свои цветные внутренности у его ног. Диван был занят. Диван перешел по наследству. И из уважения к преемственности герцог был вынужден отказаться от прежних своих приятных привычек.

Вклад цивилизации

Мы были на раскопках в Египте неподалеку от Фив. Ничего грандиозного в наших планах не было - расчищали небольшие жилые постройки, освобождали от поздних наслоений узкую "суставчатую" улочку, как мы ее называли за несколько изгибов, напоминающих указующий перст. И все же отдаленность во времени и сиротливость возвращения к жизни благодаря чужим, а не построившим их рукам, настраивали на определенный, торжественно-грустный лад, и нам хотелось сохранить его, не испортив будничностью проблем. По вечерам мы собирались за ужином в одной палатке и под приглушенные тканью ночные звуки вели долгие глубокомысленные беседы, содержание которых было бы трудно повторить. Нас переполняло чувство причастности к вечному, а наше время словно вознесло нас на свой мерцающий, недосягаемый пик, с которого мы разглядывали прошлые цивилизации, как купальщик камушки на дне моря.

- А ведь у них было все то же, что у нас, - воскликнул руководивший нами Пэйн.

- Когда б у них было все то же, как ты говоришь, никакая сила не привела бы меня сюда, - перебил его Макс.

- Я имею в виду другое. Сейчас я развеселю тебя, Макс, поставив тебе такой вопрос, на который ты не найдешь ответа.

- Нет такого вопроса, на который логически мыслящий человек ответить бы не смог, - в его глазах