Бонна

В недрах огромных сундуков и шкафов, которыми были заставлены ее комнаты и примыкающая к ним кладовая, они неожиданно для себя обнаружили не только пропавшие детские вещички, но и собственные, считавшиеся давно и безвозвратно исчезнувшими. И даже когда-то сгинувшие вещи гостей, за утерю которых были строго наказаны совершенно неповинные, как теперь стало ясно, слуги и домочадцы.

И вот именно это взбесило дорина сильнее всего. Обязанность судить провинившихся была его святым правом и долгом, и теперь под сомнением оказалась репутация самого Тайдира, слывшего строгим, но справедливым правителем. Он не кричал и даже слова упрека не проронил, просто шагнул к экономке и взмахнул кинжалом, срезая с ее пояса связку ключей. А потом бросил их Ниверту и приказал немедленно закладывать повозку для его тетушки. Ей требуется свежий деревенский воздух. Как и ее любимице Регите.

— Ох, боги, — удрученно вздохнула Лиарена. — А что говорят остальные слуги?

— Вслух ничего не говорят, затаились, — невесело усмехнулась Устина. — Как вы сами понимаете, донна, в доме невозможно долго заниматься такими делами и никому не попасться на глаза. Но все молчали, кто из осторожности, кто от страха. Я ведь тоже не сама оступилась, когда летела с лестницы. Еще повезло, только лодыжку сломала, а могла бы и шею. И даже не знаю, за что… Я незадолго до этого сказала пару едких слов одной избранной служанке да вступилась за подружку, ту обвинили в краже шали у старой донны Марифы, это единственная из тетушек Тайдира, оставшаяся в живых.

— Но почему ты мне ничего не сказала? — горько спросил от входа дорин, и все вздрогнули — дверь он открыл совершенно бесшумно.

А Тайдир подошел к столу, осмотрел мирно устроившуюся вокруг него компанию, стоящие перед ними тарелки с остывающим немудреным ужином и вдруг сел на свободный стул.

— Как он? — осведомился дорин неожиданно мягко, кивнув на стоящую чуть поодаль большую корзину с двумя ручками, в которой Лиарена устроила Карика. — Все никак не угадываю, чтобы застать его неспящим.

— Понравилось качать? — Чуть смущенно усмехнулась донна и, неведомым чутьем догадавшись, что хозяин еще не ужинал, открыла крышку жаровенки. — Жаркое будешь? Мы его на печи держали, нам сегодня кузнец поставил для воды.

— Давай, — кивнул Тайдир и невпопад спохватился: — А вы ели?

— Едим. Можем с тобой за компанию еще по кусочку съесть, — ловко раскладывая еду, предложила донна. — Держи. Хлеб под салфеткой.

Некоторое время все они дружно ели, потом Берт, отодвинув тарелку, решительно поднялся со стула:

— Пойду теплой воды налью в бадейку, скоро не будет.

— Не нужно, — остановил его дорин. — Я приказал, чтобы котел немного протапливали и ночью. Просто не догадался раньше.

— Хотел бы я знать, как они ребенка-то по ночам обмывали, — сварливо проворчал Берт, оглянулся на помрачневших сотрапезниц и снова сел на свое место. — А вы до чего додумались?

— Видимо, холодной и мыли, — нехотя вздохнула Лиарена. Ей очень не хотелось докладывать дорину обо всех своих догадках, но как отец он имел право знать все. — Оттого-то малыш теперь так боится воды. А потом, чтобы не плакал, поили отваром мака… вот Дили и считала няню такой умелой, самой ей наверняка не удавалось его быстро успокоить.

— Не будем про нее, — буркнул Тайдир.

— Не будем, — согласился вместо донны Берт. — Но предупреждаю: при мне донну Дильяну лучше не хаять. Как бы она ни поступила, я ей не судья. Хотя думаю, у нее была веская причина.

— Очень веская, — отодвинул пустую тарелку дорин, решительно встал из-за стола и едко добавил: — Фунтов полтораста, не менее.

И поспешно вышел прочь.

— Хотела бы я знать, на что он намекает, — огорченно вздохнула Лиарена и уставилась на смущенно засопевшую няню. — Устина? А что говорят у вас… вернее, у нас на кухне?