Бонни and Клайд (СИ)

Джазовый коллектив Виталия Майского отыграл в ресторане последнею композицию. Сегодня Виталик лютовал, так как играли его новую композицию. Захмелевшая толпа зрителей наградили их бурными овациями. Группа потихоньку стала собираться по домам.

— Ну что, ребята, все молодцы! — Он взглянул на часы: — Точно, уложились минута в минуту, как в аптеке. Музыканты принялись складывать инструменты и отключать аппаратуру. Виталик, покосившись на Олю, которая была явно не в лучшем настроении, напомнил: — Завтра — как всегда, в семь. Оля уже уложила скрипку в футляр и, набросив плащ на руку, спустилась со сцены в зал ресторана: — Счастливо, ребята! До завтра! В центре зала ее догнал Виталик и взял под локоть: — Я провожу. — Ну, проводи, — мягко высвобождая руку, не слишком охотно разрешила Оля. — Оленька! — Он пристально смотрел ей прямо в глаза. — А мы премьеру твою так и не отметили. Может, поедем ко мне, посидим, выпьем? Послушаешь, что в ту нашу новую пластинку не вошло. — Не, Виталь, спасибо, мне домой надо. Бабушка ждёт. — Оленька, ты же музыкант — надо быть свободнее… — не отставал Виталик. — Надо, надо, — только чтобы он отстал, согласилась Оля. — В конце концов, имею я отношение к тому, что ты играешь снова? — В его голосе прозвучал уже не интимный намек, а едва ли не требование расплатиться за оказанное благодеяние.

Сколько лет вьется, а она как глухо-слепая!

— Самое непосредственное, спасибо тебе, Виталик… — устало улыбнулась Оля, в который раз освобождая руку от его пожатия. — Но спать я с тобой за это не обязана.

За этой сценой, прямо у самого выхода из ресторана уже давно наблюдал Саша.

— Так значит? … — поняв, что здесь ему ничего не обломится, протянул Виталик. — Да, — спокойно и твердо ответила Оля, не принимая его игривого тона.

Девушка уже собиралась выходить из здания ресторана, как её вновь остановил Виталик.

— Оль, знаешь, подожди. — И он побежал за нею, нагнав ее у выхода. — Я тебя понимаю и даже как-то поддерживаю. Если ты бездарь, надо устраиваться, работать известным местом… Оля, уже не отвечая, лишь развернулась к Виталику и попыталась со всего размаха заехать ему по физиономии, но Виталик успел перехватить ее руку: — Тихо-тихо! Что люди подумают? И они оба опять не увидели, как из двери позади них из ресторана вышел Белов. Но зато Виталик это мгновенно почувствовал. Саша двумя пальцами схватил его за нос: кровь и слезы хлынули одновременно. — Купи себе пособие для чайников, как правильно общаться с дамами, — ухмыльнулся Белый и повернул голову к опешившей Ольге: — Что ж ты не подождала, сказал же, встречу.

Сурикова смекнула и подыграла:

— Прости, закрутилась.

Саша, брезгливо ткнул платком в морду поверженного маэстро.

— Тогда пойдем, — он подставил свой правый локоть, под который Оля тут же взяла его.

На улице было тепло, под ногами медленно таял снег. Ольга и Саша брели по мосту, и беседа текла медленно, тихо, как меланхоличная мелодия, которую в последнее время так любила наигрывать Оля.

— Саш, так странно, мне даже не обидно. Я с детства думала — музыка для меня главное. И все вокруг говорили: занимайся, девочка, играй… И вдруг как молния ударила. И перевернулось все. Белов слушал девушку с интересом: — Оль, да ну, — у него с консерваторией и музыкой были связаны свои, гораздо более приятные воспоминания. — Если б ты не играла на скрипке, мы бы с тобой, может, и не познакомились тогда в 89-м. Ты вспомни, вспомни. — Ой, точно ведь! — обрадовалась Оля, будто впервые подумала об этом странном совпадении. — Ну вот! — поддакнул Саша. — А то, что этот пидор сказал, это от зла. Мне б не дали, я б тоже что-нибудь такое брякнул. Оля остановилась и пристально посмотрела Саше в глаза. — До сих пор не верю, что тебя встретила… Я потом всё-таки узнала, что тебя так подставили. Стыдно было даже… Психанула, не разобралась, обидела тебя, да? — Да брось, столько лет уже прошло, — отмахнулся Белый. — Спасибо тебе ещё раз. Ты поступил как настоящий мужчина. — Я поступил как нормальный мужчина.

Он тоже вглядывался в ее карие, золотистые глаза, и ощущал какую-то щемящую тоску в груди. Тоску по ушедшей так резко юности. Тоску по несбывшимся планам и надеждам. И глядя в ее глаза, Саша видел отражение своих мыслей. Ему даже показалось, что от Оли веет чем-то теплым, свежим, как тот самый день, когда он пришел на ее концерт в консерватории. Милая скрипачка. Голубая, несбывшаяся мечта. Давно на него не смотрели так. С немым восхищением, с добротой. Уютно стало. И неосознанно перед глазами возник образ жены. Небесные глаза уже давно стали ледниками. Стойкость сменилась сталью.

Они стояли на мосту и смотрели друг на друга. Полная луна отражалась в черной воде Яузы, а на той стороне светился окнами дом Суриковой.