Бонни and Клайд (СИ)

Она потянулась к его губам вновь, позволяя ему ловить каждый её вздох, а затем запустила пальцы в его волосы, и он зарычал, вновь почувствовав себя юнцом: Суриковой он не позволял играть со своими волосами, потому что так можно было делать лишь Пчёлкиной. Потому что лишь в её исполнении эта ласка сводила с ума. Постепенно движения ускорились, став более резкими, но не менее пылкими и чувственными. Лихорадочно целуя её, он словно возвращался во времена, когда каждая близость для них была неповторимой и незабываемой. Сейчас между ними не было пропасти длиною в несколько лет, Америки, Паши, Суриковой…

Сейчас они вновь были единым целым. Бонни и Клайд…

Он, Она и их любовь.

Если сгорим

Давай сгорим красиво

Это тебе спасибо

Я знал, что такое пламя

Наполненные дымом легкие грели и дарили привычную тяжесть, а едкий дым придавал им еще большую теплоту. И каждый вдох приносил легкость, и это было Белову по душе. Дышалось легко и свободно. Он был одет в одни лишь брюки. Но, не смотря на это он пытался думать о чем-то конкретном, но у него не получалось.

Варя лежала на матрасе рядом с ним и тупо смотрела невидящим взглядом куда-то в стену. Тонкий пододеяльник едва прикрывал её тело. Пусть даже стоя к ней спиной, он знал, что она не шевелилась и лежала в прежней позе: согнув обнажённую ногу в колене и сложив руки на груди. Её близость сводила с ума: вот, только обернись и протяни руку, и коснёшься её нежной кожи.

Вот же идиот! Искал всё время чего-то на стороне то с Суриковой, то с проститутками в сауне, а счастье — вот оно, так близко лежит рядом обнимает его.

— Застегни, — тихо попросила Пчёлкина, когда поднялась, натянула юбку и повернулась к нему спиной.

Белов потянул язычок на змейке вверх. Рука снова по-свойски скользнула по её руке и потянула на себя. Пчёлкина присела, рядом натягивая каблуки.

— Одежду привези, — попросила Пчёлкина.

— Конечно, маленькая, привезу, — Белов погладил жену по голове. — Потерпи. Скоро всё это закончится, я обещаю. Завтра с Космосом едем в Тверь с этими гоблинами, которые вас подставили, вопрос решать.

— Будь осторожен, — Пчёлкина коснулась губами губ мужа.

— Всё будет хорошо, не первый раз, — заверил Белов, и звук открывающейся двери тюремной комнаты прервал разговор супругов.

— Свидание окончено, Пчёлкина на выход, — скомандовал конвойный, и Варя вышла из помещения, скрестив руки за спиной.

— Скоро ты выйдешь отсюда навсегда, я для этого всё сделаю, — сказал Белов уже в закрытую дверь.

Тверь

Владимирский централ — ветер северный

Этапом из Твери — зла немерено

Лежит на сердце тяжкий груз

Владимирский централ — ветер северный

Когда я банковал, жизнь разменяна

Но не очко обычно губит, а к одиннадцати туз.

— Милый мой город печали и слез, старой России надежная твердь, ты засыпаешь под шепот Тверцы и Волги, ты засыпаешь под шепот берез, спи, моя добрая матушка-Тверь, и до утра еще так далеко, так долго… — из машины Холмогорова доносились строки песни про Тверь не иначе, как под стать ситуации.

Городок-то, конечно, прекрасный, а вот причина, по которой они его посетили — не очень. Космос вышел из машины проведать обстановку.

Группировка Волков уже ждала их. Каждый понимал, по какой причине гости Московские пожаловали.

— Серёг, мои волнуются… Да! Я не знаю, этот чебурашка что-то мудрит. Чё с ним делать-то? — говорил кто-то по телефону из братвы Волкова.

— Братва, мы не хотим стрелять, мы наблюдаем. Предупреждаю, кто будет дергаться, всех перемочим, — Холмогоров был, как всегда серьёзен и сосредоточен.

— Пусть Белый выйдет, — твердо, но спокойно кинул кто-то.

Саша незамедлительно вышел из автомобиля.

— Твоя женщина доставила нам много проблем, — сказал кто-то из волков.

— Мужики, вы все знаете с чего началась заводка, и прекрасно знаете по какой причини мы приехали на вашу землю. У нас в данной ситуации есть два выхода: перестрелять друг друга прямо здесь и сейчас или дать нам с вашим главным поговорить один на один. Решите сейчас — ваше право, но люди среди братвы будут знать, что вы замочили людей, приехавших с вами поговорить и решить вопрос справедливо.

Вперед выступил высокий, темноволосый парень, на вид лет двадцати пяти. Он медленно перекатывал в зубах спичку и по его лицу нельзя было прочитать ни одной эмоции. Сдержан. Собран. Лидер. Все тверские знали его по кличке Кот.

Кот и Белов неумолимо сближались. Прямо как в боевике, где действуют неуязвимые для пуль супермены с железными нервами. От них исходило такое напряжение, такая энергия, что все вокруг замерло.

— Обсудим все вопросы за столом, прошу, — Кот пригласил московских гостей в кафе, которое в этом городе принадлежало его матери.