Бонни and Клайд (СИ)

Белый дал команду открывать грузовой люк.

— Ну, все, ребята. Давайте! — Саша с окаменевшим, казалось, навсегда лицом, обнимался на прощание с друзьями и целовал жену в приоткрытые губы. — Сань, родной мой, ты знаешь, — попробовала зайти издалека хитрая Пчёлкина, — я никогда ни во что не лезу, но сейчас ты делаешь грубую ошибку! — Иначе — война! — отрезал Белый. Все доводы «за» и «против» он продумал уже не трижды, а сто раз по трижды. И выходило одно и то же, как ни крути. — Первый, на кого бы я думал на их месте, — он посмотрел на друзей, — это Саша Белый. Космос, словно мельница размахивая руками, хватался за последнюю соломинку здравого смысла, как сам его понимал: — Саня, пусть думают! Было бы с кем воевать, правда, Варька? — апеллировал он к девушке всегда отличавшейся некоторой бесшабашностью и, уж точно, бесстрашием в вопросах «войны». Хотя последнее время она старалась решать вопросы мирно. Вела дела с осторожностью, и как сказал однажды Саня: «Стала домашней». Не иначе как с появлением сына Пчёлкина поменяла приоритеты жизни. Теперь она стала ставить семью на первое место, а работу на второй. — Нам работать с ними надо, а не воевать, — продолжал объяснять им Белый. — Мы дорогу терять не можем. — Впрочем, все понимали, что это все не те доводы, которые заставили Белого принять такое решение: лететь в гордом и опасном одиночестве. — Сань, нужно лететь вместе, — уже ни на что особо не надеясь, проговорил Фил. — Нет, Фил, я полечу один. Иначе с этими людьми вопрос не решить. — Одного тебя порвут! — Фил старался быть спокойно-убедительным, но получилось излишне эмоционально, почти с вызовом. — Все! Базар закончен. — Белый поднялся на погрузчик, на крыше которого стояли деревянные ящики с гробами. — Вы пока тут разберитесь, откуда ноги растут, — не приказал, а попросил он. За всех негромко, но уверенно ответил Фил: — Братишка, мы их найдем. — Погружай! — скомандовал Саша. Через несколько минут самолет взмыл в небо и взял курс на юго-восток.

В Душанбе его встретили и, обыскав, усадили в машину. Молчаливые «басмачи» оставили ему и бумажник и сотовый телефон. Только забрали четки Фархада. Оружия же у него с собой никакого не было. На кой оно было бы нужно при таком раскладе? Была уже полная темнота, именно та, что бывает осенью только в Средней Азии, когда не видно ничего. Ехали они довольно долго, около сорока минут, забирая все выше, в горы. Наконец остановились возле большого дома, вход которого был освещен парой фонарей и обвит виноградной лозой. Сашу провели в большую комнату. И он не сразу увидел, что в глубине ее, на низком диване сидит человек с короткой седой бородой, одетый в таджикский халат и с повязкой на голове. Саша сразу понял, что это — Гафур, отец Фары. Саша кивнул ему и начал рассказывать свою историю. В какой-то неуловимый момент такой комок засвербел у него в горле, что он вынужден был замолчать, едва сдерживая подступившие слезы. — Почему он замолчал? — куда-то в пространство вопросил старый Гафур. Один из встречавших «басмачей» кивнул Белому и плеснул в пиалу немного зеленого чая. Саша краем глаза увидел это, но не стал брать в руки пиалу и продолжил. Уверенно и, насколько это было возможно, спокойно: — Имея то, что я имею, — говорил он, глядя прямо перед собой, — я легко бы мог укрыться в любой стране мира и жить там мирно и спокойно хоть до ста лет. И никто никогда не нашел бы меня. Но я прилетел… Старый Гафур едва заметно кивнул. — Я мог бы сделать еще хуже, — чуть громче сказал Белый. — Я мог послать к вам своих людей, и они устроили бы мои дела, пролив при этом много крови… На руке второго басмача сверкнул выхваченный из ножен кинжал. Старик едва заметным движением глаз остановил его движение. — Но я приехал сам и один… — продолжил Саша. И как бы в подтверждение его слов третий встречавший его таджик, тот, что сидел рядом с Гафуром, достал из кармана четки Фархада и протянул их старику. — Это его четки… — объяснил всем очевидное Саша. — Я прилетел потому, что Фара был мне как брат, и я любил его, как брата… Взяв четки, старик опустил голову и несколько секунд сидел молча, борясь со слезами. Мужчины не должны плакать. То есть: никто не должен видеть, как мужчина плачет. Наконец он поднял глаза и посмотрел на Белого: — Фархад говорил, что у тебя родился сын. — Да, — едва слышно ответил Саша. — Как ты его назвал? — почему-то всем было ясно, что именно ответы на такие вот простые вопросы сейчас больше всего интересуют старика. — Даниилом. — Как зовут твою жену? — Варвара. — Когда умер твой отец? — Я его почти не помню, — отвернулся в сторону Саша. — Я ему верю. Отпустите его к сыну, — распорядился старик. И никто не мог его ослушаться. Комментарий к Часть 28 Ждём ваши отзывы, дорогие читатели!

====== Часть 29 ======

Комментарий к Часть 29 Приятного чтения!