Бонни and Клайд (СИ)

— Войдите, — услышала она, постучав в дверь. Варя, в белом халате на плечах, шагнула в кабинет. Строгая докторша мыла руки над фаянсовым умывальником. — Можно? — робко улыбаясь, Варя подошла к ней. — Светлана Валентиновна, я хотела бы вас отблагодарить, но, к сожалению, нет сейчас такой возможности. Понимаете, муж далеко, но вы можете быть уверены… — Спасибо, не надо, — холодно оборвала ее врач. Не поднимая глаз, она вытерла руки и прошла к столу. — Это же ребенок, какие могут быть «благодарности»? — Нет, ну все-таки… — сгорая от неловкости первый раз в жизни, мялась Пчёлкина, присаживаясь рядом. — Мы просто так внезапно собрались, что. — Странные вы люди… — снова перебила ее докторша. — Кто? — Пчёлкину насторожил нескрываемо раздраженный тон женщины. — Вы, — она повернулась к посетительнице, обратив на нее тяжелый, осуждающий взгляд. — Как будто инопланетяне. — То есть? — растерялась Варя. — Я вот оперирую и думаю — чем мне детей накормить? А у вас? Какие проблемы у вас? — распаляясь, повысила голос докторша. — Вы видели, что вокруг больницы творится?! — Нет пока… — Так пойдите, посмотрите! — она резко взмахнула рукой в сторону окна. — Да я это уже много-много лет вижу… — вымолвила Варя с такой безысходностью, с таким отчаяньем, с такой невыразимой тоской, что раздраженная докторша мгновенно опомнилась. Женщины обменялись долгим внимательным взглядом и без лишних слов поняли друг друга. — Вот что… Идите к ребенку, — вдруг мягко сказала докторша, коснувшись плеча Пчёлкиной. Та покорно поднялась и, не поднимая мгновенно наполнившихся слезами глаз, прошептала: — Спасибо, Светлана Валентиновна, — Варя закрыла за собой дверь и медленно поднялась по лестнице на второй этаж. В десяти шагах за ее спиной, за поворотом коридора, в проеме входной двери сидел на стуле Макс. В обеих руках он держал по автомату. Напротив входа в больницу, по периметру забора, рыча моторами, стояли несколько автомобилей с вооруженной братвой. Несколько человек топтались около ворот, поглядывая на двухэтажное здание больницы. Они тоже были с оружием, причем никто из них и не думал его прятать. Лицо Макса не выражало никаких эмоций, оно стало каменным, как у сфинкса. И только глаза непрерывно двигались, примечая малейшие передвижения в стане врага. Рядом с ним испуганно жался к стене лысый главврач. — Ну что, доктор, видели вы когда-нибудь столько конкретных редисок? — не меняя позы, пробормотал Макс. — Нет, не видел, — тихо отозвался врач. Он со страхом смотрел на толпу вооруженных до зубов молодчиков и с трудом верил своим глазам. Неужели это все наяву — не в американском гангстерском боевике, а у них, в тихом Лыкове, да еще прямо средь бела дня! С еще большим ужасом он представлял себе, что случится с больницей, с персоналом, с больными, если все это оружие начнет стрелять… — Вот и я тоже не видел, — подавил вздох Макс. Вдруг он заметил среди оцепившей больницу братвы беспокойное оживление. Через минуту на противоположной стороне улицы остановились еще две машины. Макс тут же поднялся и передернул затвор «калаша». Двери обеих машин распахнулись. Из передней выбрался Космос, к нему подтянулись еще человек пять-шесть — все с оружием. Космос шагнул вперед и, поигрывая двумя тэтэшниками, с невозмутимым видом прокричал через улицу: — Братва, мы не хотим стрелять, мы просто наблюдаем! Предупреждаю: не напрашивайтесь! Начнете шевелиться, всех перемочим! — Да пошел ты! — зло проорали ему в ответ.

С крыши двадцати двухэтажного жилого дома открывался замечательный вид на изогнувшуюся широкой дугой Москву-реку, на ровную, как стол, пойму за нею и на небольшую площадку, вымощенную бетонными плитами.

Стрелок спешил. Во-первых, день уже начал сменяться вечером, приближались сумерки, а хорошее освещение для его работы было очень важно.

А во-вторых, белый лимузин Луки уже был на месте, значит, вот-вот должен был подъехать и Белый.