Боно. Удивительная история спасенного кота, вдохновившего общество

Благодаря Боно часть меня навсегда останется в Нью-Йорке.

Глава 38 Пять стражей

Принадлежать коту – это тоже в некотором роде чудо

Котов, которые много значили в моей жизни, можно пересчитать по пальцам одной руки. У всех пяти были блестящие манеры (когда они решали их продемонстрировать), талант по-своему наслаждаться жизнью и восхитительная способность любить.

Сначала у меня был черно-белый кошак с такой длинной шерстью, что это причиняло неудобство. Как и многие коты персидских кровей, он ненавидел, когда его брали на руки, в особенности дети. И я едва ли могу винить его за это. Если бы у нас на теле росли волосы сантиметров тридцать в длину и какие-то великаны пытались схватиться за них, мы бы чувствовали то же самое. Мы назвали его Сильвестром, в честь кота из мультфильма[13], заклятого врага канарейки Твити. Сильвестр был достоин своего тезки. Он проводил все дни, лениво валяясь на клетке моего попугая. Бедный маленький Джои замирал на своей жердочке, все больше зеленея, когда кот хлопал хвостом по прутьям клетки. Сильвестру не требовались сверхъестественные способности, чтобы понять, что наша мама не любит кошек. В свою очередь, он при первой же возможности гадил в ее туфли на каблуках. Для того чтобы взгромоздить его зад на ее неустойчивые двенадцатисантиметровые каблуки, требовались немалые способности. Узкие носки требовали огромной точности попадания. Но он искусно прятал свои орудия мести, и каждый раз они обеспечивали желаемый эффект. Сильвестр научил меня тому, что при должном креативном подходе кот может добиваться много.

Папино отношение к котам отличалось от маминого. Однажды на газовой станции он нашел бездомного полосатого котенка, схватил его и привез домой на заднем сиденье нашего старого «Форда Зефир». Оказавшись в доме, котенок немедленно спрятался под кресло. Я очень ждала, когда же он почувствует себя в безопасности настолько, что вылезет оттуда. Когда же он наконец вылез, я заметила, что отметки на его голове образуют букву «М». Когда я начала просить назвать его Мики, родители были слишком растеряны, чтобы спорить. Позже мой брат обнаружил, что у Мики шесть пальцев на передних лапах. Говорят, в Европе многопалых кошек часто убивали за то, что те знались с ведьмами. Тем не менее они были популярны среди моряков, и Эрнест Хемингуэй их любил. Спустя много лет, когда мы посетили котов Хемингуэя во Флориде, мы нашли, что они весьма красивы и приятно ненавязчивы. Несмотря на свое происхождение от литературной аристократии, они заслужили право лежать на траве и вести себя, как обычные коты.

Мики стал моим первым близким по духу котом. Казалось, он знал, когда я нуждаюсь в теплом прикосновении его меха. Когда я возвращалась домой после очередного суматошного дня в школе (Зачем мне эта алгебра?), он ждал меня на верхней ступени веранды. Он все понимал и ничего не просил взамен. Мики научил меня тому, что не существует такого животного, как «просто кот».

После того как я почти повзрослела и выскочила замуж, наш старший сын, Сэм, уговорил меня взять маленькую черную кошку, которую он назвал Клео. Когда после его смерти она стала нашим стражем, я узнала о целительной силе котов и их связи с другими мирами.

Прожив с этими тремя котами, я научилась многому, в том числе тому, как ценить тонкие формы энергии. Они научили меня уважать язык тела, читать свет вокруг животных и людей. Требовать чего-то от кошки – значит накликать беду. Намного лучше смягчить свое сердце и позволить отношениям развиваться.

Я никогда не могла представить себе, что коты способны чувствовать судьбу, но, спустя годы после смерти Клео, когда я приходила в себя после рака, моя сестра Мэри привела меня в зоомагазин. Сумасшедший дурашливый сиамский котенок взобрался по прутьям, вытянул лапу и коснулся моей руки. В этот момент я поняла, что он просит меня забрать его домой.

Джона – писательский кот. Он уже десять лет выполняет эту работу и относится к ней серьезно. Приняв утреннюю таблетку, когда дома остаемся только мы вдвоем, он семенит за мной по пятам. Если я половину утра хожу по дому с кучей стирки или другими поводами не работать, он бросается мне под ноги и с ловкостью пастушьей собаки сопровождает меня в кабинет.

Как только я устраиваюсь перед компьютером с чашкой кофе, он издается довольное «мяу» и прыгает мне на колени. Там Джона дремлет до конца дня, время от времени вмешиваясь в мою работу, чтобы пройтись по клавиатуре или поохотиться на кабель от принтера. Когда я пишу, я предпочитаю отгородиться от всего мира, но Джона не хочет об этом слышать. Если кто-то стучится в дверь, он мчится вниз в прихожую, чтобы узнать, кто там. Он приветствует рабочих, соседей и проповедников с равным энтузиазмом. Менее приветливо от относится к младшим посетителям. Увидев ребенка краем глаза, он мчится как угорелый, чтобы спрятаться.