Бонус в наследство

   – Рен, – сказал Деми как можно мягче, – во-первых, такие, как Шедди, тыкают свои причиндалы во всё, что шевелится. Не удивился бы, если б там не только Фредерике перепало, а и дворнику, и даже собачке, – он увидел на лице Рены искреннее отвращение и ухмыльнулся. – А во-вторых, на такой свеженький кусочек, как ты, не поведётся только мертвец.

   – Разве мужчины ведутся на таких, как я? – удивилась Рена. - Я думала, ну…

   Она вдруг очертила перед собой весьма напоминающий гитару силуэт. Очень пышная грудь, очень сочные бёдра, очень длинные ноги.

   – Никогда нельзя сказать заранее, на что именно поведётся мужчина, – придав голосу доверительные оттенки, произнёс Деми. - На маленькую ножку, на розовенькое ушко или на прядь волос, упавшую на глаза. Грудь, ноги, всё вот это – оно становится только дополнительным приятным призом, но они не цель.

   Тут Деми подсел поближе к Рене – вместе со стулом. Как можно ближе, чтобы бёдра соприкасались, чтобы плечом словно невзначай задевать её плечо. И за обширным кабинетным столом сразу будто бы стало тесно.

   – А цель у мужчины одна: обладание.

   Рена вспыхнула.

   – Всегда знала, что вы, мужчины, просто скоты, – сообщила она. - Ты тоже хотел бы обладать мной, да? Не любить, не увлечься, а всего лишь обладать!

   Деми запнулся, прежде чем ответить. Скажешь правду, что да, хочу, конечно хочу! – и она возмутится, может быть, даже уйдет. Соврёшь, сказав «нет» – обидится. Девчонка, маленькая смешная девчонка.

   – Я ведь не для себя стараюсь, – сказал он. – Ты увидишь, аран Гедеон не так уж плох и вовсе не стар. Сорок три года, разве это старость?

   – Ну да, в два раза старше меня!

   – Зато будет баловать тебя, словно малышку. А потом оставит тебе самое главное, даже при разводе: титул араны. А ведь араны никогда не бывают рабами. Никогда! А как ты утрёшь нос твоим сёстрам, получив титул! Представляешь, как они позеленеют от зависти?

   Рене его слова, кажется, понравились, во всяком случае, она задумалась. Но не слишком надолго.

   – Но если делать, как ты велишь, – сказала она, - мне придётся продолжать подчиняться. Вот сейчас же ты тоже мной манипулируешь?

   – А оно, знаешь… подчиняться тоже можно по-разному, - ответил Деми. – Если как в танце, когда партнёр ведёт тебя, то это правильно и хорошо. Если же я буду приставать или заставлять тебя делать что-то неприемлемое, ты всегда можешь сказать мне нет. Ну, как тогда, когда ты сказала, что намерена зарабатывать деньги честно. Ты всегда можешь сказать нет, если кто-то будет заставлять тебя. Допустим, если я полезу к тебе под юбку.

   – Ну, это легко, - сказала Рена, и Деми понял, что она всё же обижена.

   – Проверим?

   – Если я уже знаю, что ничего не будет и откажу в любом случае, то ты, Дем, уже считай проиграл, – горячо заметила девушка.

   – Вовсе нет, – ответил ей Котт. - Я ещё в прошлый раз заметил, и с Шедди тоже: стоит лишь коснуться тебя, как ты становишься мягкой и податливой. Тебя очень легко взять. В некоторых случаях с женщиной можно делать что угодно, а она останется холодна. А в некоторых ситуациях той же женщине достаточно поцеловать пальчики, и она вся загорится и скажет «да». К тому же, Рен, ты совершенно не умеешь говорить «нет».

   – Нет, умею! – словно ребёнок, тут же заявила девочка и посмотрела на него так, словно уже победила.

   Он взял её за руку. Ласково погладил пальцами нежную ладошку, перевернул запястьем вверх и, едва касаясь губами кончиков пальцев, прошептал:

   – Нет, не умеешь. Скажи «да», и я подарю тебе такое наслаждение, какого Шедди не смог бы дать никогда и никому.

   – Нет, - сказала Рена и смешно поджала губки.

   Он еще был спокоен и уверен в себе, когда пошёл на приступ. Он ещё думал, что контролирует себя и свои желания, когда поцеловал девушку в запястье и осторожно задрал рукав клетчатого платьица, чтобы двинуться дальше, вверх по течению тонких вен. И даже когда потянул Рену на себя, думая, что сейчас она переберётся к нему на колени, самообладание ещё не покинуло парня.

   Оно улетучилось в тот момент, когда девушка напряглась и стала вырываться. Кажется, он сжал её слишком сильно, и слишком порывисто привлёк к груди, сопротивляющуюся примерно так же, как в когтях кошки трепыхается воробей. Кажется, он сделал ей больно. Иначе с чего бы Рена хлестнула его по щеке?

   – Я сказала: нет, – тяжело дыша, сказала она. – Отпусти меня немедленно… раб.

   В её голосе отчётливо прозвучала сталь. И Деми нехотя повиновался.

   Чего ему стоило выпустить из объятий девчонку, которая пахла, словно конфетка и примерно так же манила его? Он думал, что ничего: ведь это был всего лишь урок.

   – Усвоила, – сказал Деми. – Умей дать отпор. Всегда умей постоять за себя.

   Он потёр щеку – горячую после удара. Словно кипятком окатила, а?!

   – Ты ведь несерьёзно? – спросила Рена почти жалобно.

   – Ты же тоже несерьёзно назвала меня рабом? И побила меня, – примиряюще сказал Деми. – Хоть полотенце-то мокрое приложи… больно же.