Бонжур, Антуан !

Он продемонстрировал свои великолепные монограммы - восхитись! Не правда ли, адорабль? Даже вручение ордена и медали было своеобразным отвлекающим маневром, который входил в его шикарную программу. Он выкликнул собственное имя у могильного камня, и голос его не дрогнул. Он узнал, что мы поедем искать Альфреда - и его человек караулил нас в Шервиле, чтобы сделать отметку на колесе. Он услышал, что мадам Констант предложила мне поехать с ней в архив генерала Пирра - и тут же выкрал папку с делом "кабанов". Ему нужно было это, чтобы проверить еще раз имена, клички "кабанов" и навести меня на умершего Пьера Дамере. Он все время отвлекал внимание, баламутил воду, но с Матье Ру и особенно с женщиной в черном он все-таки промахнулся. Женщина в черном явно переиграла, хоть и не старалась играть. Она была слишком искренней, да и невозможно сыграть такую роль. Но все-таки прошло свыше двадцати лет. Не могло столько ненависти храниться в ее душе: вдова давно свыклась со своей трагедией. Но в том-то и дело, что она до сих пор не знала, кто убил ее мужа. Она узнала об этом лишь накануне. И рассказал ей об этом Поль, сам или через подставное лицо, как он действовал всю жизнь. Недаром мой невысказанный вопрос так мучительно томил меня у родника, и ответ старого Гастона казался не очень-то убедительным. Не Мишель Ронсо, а Мишель Реклю рассказал женщине в черном о ее муже. И не двадцать четыре года тому назад, а накануне. Вот почему зажглись ненавистью ее глаза и заглохшая с годами боль вспыхнула с новой силой. Вот почему женщина в черном вела себя столь ослепленно: она сыграла не по задуманному сценарию. И еще кое-что не предвидел Поль: что мы докопаемся до темно-синего "феррари" и засечем номер машины. На "феррари" ложные следы в первый раз пересеклись с истинными. И с Матье у него получилась осечка: Поль не мог знать, что Альфред Меланже встречался с Матье после войны и рассказал ему о предательстве. Во второй раз пересеклись следы. Я дал клятву на могиле отца, и Поль понял, что я не остановлюсь и пойду до конца. Мы нашли могилу Альфреда, Поль не выдержал и подослал черного монаха, а потом и сам явился за синей тетрадью. Но я был уже начеку. Я вызвал огонь на себя и ждал: кто же ко мне явится? Это было неизбежно. Черный монах провалился со своей миссией; но зато он узнал о синей тетради. И Щеголь должен был явиться за нею, он оказался тут как тут. Я был готов и к его появлению в облике великолепного президента. Его роскошная фамилия меня уже не волновала, потому что я давно вспомнил о милом друге, который из Дюруа превратился в дю Руа, чтобы стать познатнее. Я тут же раскрыл перед ним свои карты, чтобы побудить к более активным действиям. Он продолжал свою тактику: попробовал навести на несуществующего Мишеля, то бишь Буханку. Я выложил ему еще больше, рассчитывая, что он не выдержит и кинется на меня с поднятым забралом - тогда бы мы схлестнулись в открытой схватке. Но он завладел синей тетрадью и стал удирать. Я безмятежно проводил его до машины, зная о том, что наши пути еще пересекутся.

И вот мы несемся следом, до "пежо" - двадцать метров. Как я распалился, когда ложно решил, что предатель был в двадцати метрах от меня. Не в двадцати метрах он был, а под боком - и ежечасно. Я жал его руку, чокался с ним, иудин поцелуй отпечатался на моей щеке. Он действовал уверенно и думал, что наверняка. Так оно и случилось бы, если б не мои друзья. Без них ничего не удалось бы раскрыть. Каждый внес свою толику.

Но до поры до времени Поль мог не бояться и моих друзей. Прекрасную легенду составил он себе: ведь он мог выбирать из обеих биографий. Вот когда он стал предателем: в цитадели. Он попал туда за дело, но купил жизнь ценой предательства, и немцы устроили ему ложный побег через стену. Еще там, у стены, когда я подумал о нем, мысль моя сама собой продолжилась: "А ведь таким путем немцы вполне могли заслать провокатора к партизанам". Но тогда я и помыслить не смел, что предатель стоит рядом.

Но мотив, мотив? Похоже, что и он проклевывается. Знакомый такой, заигранный мотивчик: как прекрасно пахнут ананасы и как хорошо есть их вместе с тобой... Сколько таких затрепанных мотивов болтается по свету...

Виллем сердито ругнулся. Впереди показался высокий фургон с белыми крестами. Поль обогнал автопопа и закрылся им как щитом. Но и поп теперь не убережет. Виллем подошел вплотную к фургону, попробовал выскочить на левую сторону и тут же вильнул обратно за спину попа: встречные машины вдруг пошли одна за другой, а для троих на этой дороге не было места. Стрелка спидометра лениво сползала к нулю.

Виллем засигналил, чтобы поп прижался к обочине, но тот и пальцем не пошевельнул.

- Год фердом! - в сердцах произнес Антуан.

Я засмеялся:

- Грешно гневаться на бога, Антуан, ты же добрый христианин.

- Ты ошибаешься, - ответил Антуан, - я уже много лет не хожу в церковь. Попы всегда вставали мне поперек дороги.