book1975

Игорю Васильевичу Курчатову, когда я его увидел впервые, было года 23, не больше. Такой же молодой, как большинство сотрудников Физико-технического института. Высокий, худощавый человек, завидного здоровья и неуемной энергии, он как-то очень выделялся среди товарищей.

Он был прирожденным организатором, и люди охотно объединялись вокруг него. Несмотря на свою молодость, он имел уже довольно богатую биографию, много видел, во многих местах побывал и поработал. Это объяснялось и бурным временем, на которое приходилась его юность. Игорю Курчатову было 14 лет, когда произошла Великая Октябрьская революция. Он рос в годы войны, в годы жестокой борьбы с белогвардейщиной, он пришел в советскую науку в годы ее становления.

Курчатов родился на Южном Урале. Дед и отец его работали на заводе. Когда Игорю исполнилось шесть лет, семья переехала в Симбирск (ныне Ульяновск). После могучих уральских лесов мальчик увидел величественную Волгу, а еще через три года — Крымские горы, степи и Черное море:      Курчатовы

обосновались в Симферополе. Там Игорь и начал учиться, пошел в первый класс. Через год директор гимназии Карпичанский сказал его отцу:

— Поверьте моему опыту старого педагога, этот мальчик станет медалистом.

И старый учитель не ошибся, только он не мог предвидеть, какие препятствия должен будет преодолеть этот мальчик на пути к медали.

Его отец работал землемером, жалованье было невелико, а жить становилось все труднее. Надо было помогать семье. Игорь вместе с отцом ходил пилить дрова, работал в мундштучной мастерской вечерами, после уроков. Затем, учась в гимназии, он окончил вечернюю ремесленную школу, стал слесарем, что помогло ему получить заработок на механическом заводе, а потом это мастерство пригодилось и тогда, когда он стал ученым-физиком.

При всем том Игорь еще находил время читать художественную литературу, глотал книгу за книгой. Решив, что его призвание — техника, он, будучи гимназистом, изучил аналитическую геометрию в объеме университетского курса. Гимназию закончил действительно с золотой медалью.

В те годы в Симферополе был создан Крымский университет. Курчатов стал одним из первых студентов. Время для учебы — трудное, аудитории университета пустовали. Но Игорь Курчатов не отступал. Он подрабатывал — был то ночным сторожем в кинотеатре, в фруктовом саду, то стрелком в железнодорожной охране, воспитателем в детском доме. Наконец, поступил препаратором в физическую лабораторию университета, и эта работа оказалась для него главной. Он уже твердо знал: физика — цель его жизни. У него оказались хорошие учителя — сперва физику читал в университете Я. И. Френкель, потом С. Н. Усатый, профессор, сыгравший столь неожиданную роль и в моей жизни.

Курчатов окончил университет за три года вместо четырех. И опять странствия. Петроград, где голодно и еще нелегко найти работу. Магнитометеорологическая обсерватория в Павловске. Проводившиеся там исследования очень заинтересовали молодого физика. В маленьком домике обсерватории Курчатов проводил дни и вечера, а зачастую и ночи. Работал, а потом 45 спал несколько часов на столе, предварительно выпив кружку кипятку. Был бы кусок хлеба, а кипяток можно получить у сторожа — ну и слава богу. Он посвятил себя в это время изучению радиоактивности снега.

Работая в Павловске, Курчатов опубликовал первые научные работы, но все еще окончательно не нашел свое место в науке. Снова он едет в Крым, работает на гидрометеорологической станции в Феодосии, потом перебирается в Баку, куда позвал его профессор Усатый. Курчатов становится его ассистентом на кафедре физики в Политехническом институте. Его работы уже обращают на себя внимание ученых.

А. Ф. Иоффе приглашает Игоря в Ленинград, в Физтех...

Конечно, вначале всех этих подробностей биографии Игоря Васильевича я не знал. О своей жизни Курчатов рассказал мне потом, но уже с первых дней общения я почувствовал в юноше бывалого, много повидавшего человека, и это как-то сближало пас, — я ведь тоже побродяжничал и повидал немало. Мне было легко и просто с ним, он никогда не подчеркивал разницы между собой, ученым, и мною, мастеровым. Для него это не имело существенного значения, важно было понимать друг друга и делать общее дело.

Очень мне нравилось в Курчатове его тонкое мастерство экспериментатора. Он все мог сделать сам, своими руками, а они были у него действительно золотые. Так что, когда приходилось изготавливать приборы по его заказу, я невольно подтягивался. Уж Игорь-то сумеет оценить, что сделано и как. Он стал ученым, но не забыл слесарного мастерства.

В институте его звали «буйным», «неистовым» вовсе не за какую-то несдержанность характера. Не в его правилах было обижать или оскорблять товарища. «Буйство» и «неистовость» он проявлял в работе.

Иоффе говорил, что Игорь Васильевич был беспредельно предан науке и жил ею. В устах учителя такая оценка звучала необычайно высоко. Он вспоминал также, как часто ему приходилось поздно ночью прогонять Курчатова из лаборатории, иначе он мог остаться там до утра.