Борьба и победы Иосифа Сталина

После продолжительных дебатов все — за исключением Воро­шилова — сошлись во мнении о необходимости создания «полити­ческого секретариата» в составе Троцкого и Сталина. В качестве третьего лица предлагались Каменев, Зиновьев или Бухарин. Пост Генерального секретаря предлагалось ликвидировать.

Сталин, к которому участники этой келейной встречи обрати­лись за поддержкой, возразил против этой реформы. Он пояснил, что не может «руководить» без других членов Политбюро и канди­датов: Калинина, Томского, Молотова. Конечно, у Сталина не могло быть заблуждений в отношении истинных намерений участников «пещерного совещания».

Позже, на XIV съезде партии, он пояснил: «Из этой платформы ничего не вышло. <..> На вопрос, заданный мне в письменной форме из недр Кисловодска, я ответил отрицательно, заявив, что, если товарищи настаивают, я готов очистить место без шума, без дискуссии, открытой или скрытой (курсив мой. — К. Р.)».

Сталин не блефовал. Для опытного политика были очевидны ло­гика и цели участников сговора. Боявшиеся остаться наедине с Троцким, они пытались использовать Сталина как противовес. Но одновременно они стремились снизить эффект его прямых кон­тактов с низовыми организациями.

Он прекрасно понимал, что его уход откроет дорогу Троцкому, но сам он не терял ничего, «кроме своих цепей». Более того, отстав­ка с должности Генсека не обрекала его на утрату политического авторитета. Такой шаг даже не лишал его связи с партийным акти­вом, но он не желал играть роль «свадебного генерала» при своих хитроумных коллегах.

С их стороны это было откровенной попыткой повысить уро­вень собственного влияния за счет принижения его роли в партии. Сталин ясно видел эти намерения и не был расположен упрощать для интриганов достижение своих целей. Впрочем, при живом Ле­нине вопрос о самой «власти» в партии прямо пока еще не стоял. Любые союзы и группировки не имели смысла и могли быть лишь пробой сил — прикидкой для будущих противоречий и столкнове­ний.

Понимал это и Троцкий. Он также отверг предложение войти в новый «триумвират». Троцкого тоже устраивала существующая ситуация. Он пользовался в партии популярностью, у него имелось достаточно сторонников не только из числа идейных привержен­цев, но и из «единоверцев». И хотя, как вспоминал член Исполкома Коминтерна Альфред Росмер, уже осенью 1923 года ходили слухи, что «Троцкий собирается действовать, как Бонапарт», — они еще не имели подтверждения действительно действенного их практи­ческого воплощения.

Имелось и еще одно обстоятельство. В связи с экономическим кризисом в Германии в этот период миф о мировой революции, за­вораживающий Троцкого, как очковая змея, снова овладел его соз­нанием и воображением. На Пленуме в сентябре 1923 года он по­требовал разработать «календарную программу подготовки и про­ведения германской революции».

Ему по-прежнему не давали покоя лавры мирового вождя. Что­бы разжечь «пламя пролетарской революции» в Европе, его план предусматривал ни больше, ни меньше, как посылку в Германию Красной Армии. Правда, уже вскоре выяснилось, что этот план не­осуществим. Являясь Председателем РВС, Троцкий передоверил работу своему заместителю Э.М. Склянскому. И состояние армии было плачевным.

Для исправления безобразного положения в армии необходи­мо было принимать меры. Одной из них стало предложение ввести в Реввоенсовет Республики Сталина или Ворошилова В ответ на это Троцкий обиженно заявил, что при новом составе РВС он отка­зывается нести ответственность за военное дело. На замечание Н. Комарова, что «члены ЦК обязаны подчиняться решению ЦК», он демонстративно покинул зал заседаний. Делегация, последовав­шая за ним с просьбой вернуться, получила отказ.

Состояние армии действительно было удручающее. И, торо­пясь реабилитировать свою бездеятельность, Троцкий встал в позу. В присущей ему манере саморисовки 8 октября он направил в Секретариат ЦК письмо. В нем он обругал политику партии и по­требовал послать его «как солдата революции» в Германию для по­мощи в организации там восстания. Зиновьев усмотрел в намере­нии Троцкого как мелкую месть, так и вмешательство в его част­ный «огород». Он сразу заявил, что ехать в Германию в качестве «солдата революции» должен именно он как председатель Комин­терна

Сталин остудил ретивый пыл мобилизовавших себя «солдат». Он примиряюще указал, что, во-первых, отъезд двух членов Полит­бюро развалит работу руководства, а во-вторых — заверил, что не претендует на место в Реввоенсовете. От Коминтерна в Германию командировали еврея Радека и Пятакова.

Отказ Троцкого от вступления в руководящий «триумвират» объяснялся не только тактическими соображениями. Он в очеред­ной раз воспарил в облака, ему было тесно в рамках разваленной и нищей России, этой, по его мнению, полуазиатской провинции мира