Борьба миров

В пустых комнатах росла трава.

меня, на севере, высился дом, — и нигде не заметил ни малейших признаков присутствия марсиан. Яма начиналась как раз у моих ног, и по щебню я мог выбраться из развалин. Значит, я спасен. Я затрепетал от радости.

Несколько минут я стоял и колебался; потом вдруг в порыве отчаянной решимости с бьющимся сердцем вскарабкался на груду обломков, под которыми я так долго был заживо погребен.

Я осмотрелся еще раз. На севере тоже ни одного марсианина.

Когда я в последний раз видел эту часть Шина при дневном свете, здесь тянулась извилистая улица, застроенная уютными белыми и красными домиками, под тенью раскидистых деревьев. Теперь я стоял на куче мусора, кирпичей, глины и песку, густо заросшей какими-то красными растениями вроде кактусов. Они доходили мне до колен и вытеснили всю земную растительность. Ближайшие деревья высились — черные и мертвые, — но немного дальше сеть красных побегов обвивала еще живые стволы.

Все окрестные дома были разрушены, но ни один не сгорел. Некоторые стены уцелели до второго этажа, но все окна были разбиты, двери выломаны. Красная трава росла даже в комнатах, оставшихся без крыш. Внизу, в яме, вороны дрались из-за мертвечины. Несколько птиц прыгало кое-где по развалинам. Вдали по стене одного из домов осторожно спускалась отощавшая кошка, но людей я не заметил нигде.

После моего недавнего заключения в полутьме день показался мне ослепительным, небо — ярко-голубым. Легкий ветерок слегка шелестел в красной траве, которая покрывала каждый клочок свободной земли. И какой чудесный был воздух!

VI Что сделали марсиане за две недели

Несколько минут я стоял, пошатываясь на груде мусора. В убогой каморке, только что покинутой мною я вынужден был с тягостным напряжением думать лишь о нависшей надо мной опасности. Я не знал, что произошло за это время в мире, и был поражен открывшимся передо мной зрелищем. Я ожидал увидеть Шин в развалинах, но я увидел мрачный и зловещий ландшафт чужой планеты.

В этот миг я впервые испытал чувство, которое неизвестно большинству людей, но которое слишком хорошо знают бедные звери, живущие под нашим игом. Я испытал то, что испытывает кролик, возвратившийся к своей норке и вдруг увидевший дюжину землекопов, которые вскапывают землю под фундамент будущего дома. То были первые проблески чувства, совершенно ясно осознанного мною немного позже и угнетавшего меня в течение долгих дней: чувства развенчанности, убеждения, что я уже не хозяин, а животное среди других животных под пятой у марсиан. Как все животные, мы должны теперь быть вечно начеку, убегать и прятаться Царство человека миновало.

Но это своеобразное ощущение, едва успев возникнуть, тотчас же исчезло и уступило место чувству нестерпимого голода после долгого и скорбного поста. Невдалеке от ямы, за заросшим красной травой забором, я увидел клочок уцелевшего сада. Это внушило мне надежду, и я стал пробираться вперед, увязая по колено и по шею в красной траве, с отрадным сознанием безопасности. В такой густой растительности спрятаться было нетрудно. Забор, окружавший сад, достигал шести футов в высоту, и когда я попробовал вскарабкаться на него, то оказалось, что я не могу перекинуть через него ногу. Я прошел дальше и, цепляясь за лепные украшения углового столба, взобрался наверх и спрыгнул в сад. Тут я нашел несколько молодых луковиц, земляных груш и кучку мелких морковок. Собрав все это, я перебрался через разрушенную стену и по дороге, окаймленной пурпуровыми и малиновыми растениями, направился в Кью. Это походило на прогулку среди гигантских кровяных капель. Я думал о бегстве и о пище: уйти так скоро, как только позволят мои силы, из этой проклятой, не похожей на нашу Землю области.

Немного дальше я нашел в траве несколько штук грибов и съел их; затем наткнулся на коричневую полоску мелкой текучей воды, — раньше тут простирались луга. Несколько съеденных кусочков еще сильнее распалили мой голод. Сначала я недоумевал, откуда взялась здесь вода в разгаре жаркого сухого лета; но затем понял, что это объясняется тропически бурным распространением красной травы. Повсюду, где это необыкновенное растение встречало влагу, оно быстро достигало гигантских размеров и разрасталось необычайно. Его семена попали в струи Уэя и Темзы, и титанически разрастающаяся водянистая листва вскоре покрыла обе реки.

Разлив Темзы.

Вскоре я увидел, что в Петни мост почти исчезает под зарослями; у Ричмонда воды Темзы широким, но неглубоким озером разлились по лугам Хемптона и Твикнема. Вместе с разливом двигалась и красная трава, и одно время разрушенные виллы в долине Темзы исчезли посреди тех красных джунглей, на окраине которых я находился и которые скрывали следы опустошения, произведенного марсианами.

Впоследствии красная трава погибла так же быстро, как распространилась; очевидно, она была уничтожена болезнью, вызванной какими-то бактериями.