Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918.

Как принял его главнокомандующий, какой разговор произошел между ними, мне неизвестно, но только генерал Иванов вернулся из Екатеринодара крайне мрачным. Видно было, что тамошняя атмосфера удручающе подействовала на старика. Тем не менее, считая формирование армии полезным русским делом, как он сам заявил Атаману, генерал Иванов согласился стать во главе этой армии, с подчинением Донскому командованию.

Здесь я не могу не отметить ( из опыта личного общения), что в это время генерал Иванов уже сильно сдал. Ужасы революции и издевательства солдат, оставили на нем глубокий след. Заметно было, что временами ему начинает изменять память. Мне памятны наши долгие беседы о нуждах Южной армии. Кончив, бывало один вопрос, мы переходили к следующему, но генерал Иванов, тут же забыв, очевидно, вновь возвращался к первому вопросу, уже окончательно решенному. Так порой несколько часов дорогого времени уходило непродуктивно на подобные разговоры. В общем, я понял что это тоже не вариант и придется выкручиваться, как обычно, самим.

Тем более что обстановка на севере все более ухудшалась. Красных сейчас в Воронеже собралось, как собак нерезаных. Против нашего северного фронта действуют до 150 тысяч красногвардейцев, с артиллерией и бронетехникой. Они отправились с Русской равнины, чтобы преподать урок кучке донских бунтовщиков быстро и решительно, и еще не начали понимать масштаб грозящей им опасности. Большевики продолжали свое наступление ударным кулаком из 15 тысяч элитных бойцов, во главе с переброшенной из Поволжья Нижегородской дивизией. На нее советское командование возлагало особенно большие надежды, так как она, как на подбор, состояла из отчаянных мерзавцев. Вооружённый пролетариат, идущий в "свой последний и решительный бой", может всё!

В этот период боев, успех сначала склонился на сторону красных. Им удалось отбросить наши части, казаки полностью очистили Воронежскую губернию, уже сдали Калач, из которого я так недавно приехал, и теперь наши бойцы с упорными боями отступали по голой степи от границы Донской Области, уйдя уже на несколько переходов в глубь края.

Вперед пошли большевистские колонны: семьдесят тысяч человек, огромный таран, направленный на врага, осененные кумачовыми знаменами. Гремя огнем и сверкая блеском стали ползет бронетехника, штыки жаждут крови, сапоги топчут поля. Смерть идет! Смерть. Колонны нападавших устрашали числом: они производили огромное впечатление на гражданское население, приводили его в ужас – но не на казачьи части. Но это была концентрированная против нас мощь России, гордость России, следствие тактики призывной отмобилизованной армии; эти колонны, сердце атаки Троцкого, и казалось, что никакая сила в мире не сможет их остановить. Волки не успокоятся, пока не затравят добычу!

С неба эту армаду, выстроившуюся, словно на параде, прикрывала многочисленная авиация. Она как смерч налетала на казаков, сыпала нам на головы бомбами, стрелами, уничтожала из пулеметов. Расстреливали в упор, уничтожали пулеметным огнем. Революция опрокинула все понятия. Зачастую немецкие или австро-венгерские летчики на британских "Хевилэндах" толпами сражались за Советскую Россию, тогда как летчики русской национальности преимущественно сражались за свой народ. Вот так-то. А иначе бы откуда большевики пилотов на свои самолеты брали бы? Сколько летных школ в России? Всего две! В Гатчине у красных и Севастополе у белых. А в Добровольческой армии на один аппарат приходится целых четыре пилота, так что летчики в основном у нас берут в руки винтовки...

К началу революции в России "оказалось" пять миллионов иностранных граждан. И в этой огромной массе чужих мужчин - военнопленных - было около 2,5 млн. Это был не просто "ресурс революции", а едва ли не главная ее движущая сила. Ресурс оказался мощный и завидный: сотни тысяч озлобленных людей, освоивших "науку убивать", без корней и обязательств, которым нечего было терять и некого жалеть на чужбине. Большевики немедленно эти обстоятельства оценили и стали действовать соответственно.

Именно контингенты, сформированные из "временного населения России" стали одним из главных инструментов развязанной большевиками в борьбе за "новый мир" всероссийской бойни. Прежде всего Советы уравняли военнопленных в правами с российскими гражданами. А россиян целыми категориями в этих правах ограничивали, а то и вовсе лишали. Термин "лишенец" надолго прочно вошел в жизнь народных масс. А потом иностранцам внезапно объявили... что для них - нет еды. Совсем, и даже в планах не предусмотрено.

Но выход есть - Красная Армия. А перековка иностранцев в красноармейцев давала каждому еду, одежду и перспективу. Наемники в Красную Армию повалили десятками и сотнями тысяч. И не только в армию, в ЧК тоже был значительный процент из иностранцев, ставших в одночасье, словно по взмаху волшебной палочки, чекистами.