Борьба с басмачеством в воспоминаниях краскомов

Вскоре были получены сведения, что Шалтай-Патырь с 15 джигитами прибыл в Змукшир и поселился у Тюре-Сердара; высланный туда эскадрон никого не застал: Шалтай бежал, а с ним – Тюре-Сердар и Султан-Мурад-хан с 25–30 джигитами. Шалтаю, при поддержке Тюре-Сердара, удалось напугать трусливого Султана и увести в пески. Шайка отмечалась в районе колодцев Чагыл и держалась пассивно.

6 ноября в Ташауз на самолете прибыл командир бригады, вызвал к себе командира полка и обрисовал нам следующую обстановку: Дурды-Клыч с шайкой до 150 джигитов вновь пришел из Персии, прошел по плоскогорью Усть-Урт и далее – западным берегом Аральского моря в Казахстан, награбил там до 3000 голов скота и, угоняя его и до 60 человек казаков, идет обратно; запоздавшие радиограммы КазЦИК только что были получены в Хиве.

Комбриг поставил полку задачу – маршем из Ильялы, через Каракумскую пустыню, перерезать путь отхода шайки у колодцев Балыклы-Кую.

К участию в операции были привлечены 2 эскадрона – 1-й и пулеметный, причем к каждому из них было придано по взводу: к 1-му от 2-го эскадрона, к пулеметному от 3-го. В эскадронах было по 80 сабель и 3 ручных пулемета, командовали эскадронами: 1-м – т. Монстров, пулеметным – т. Гальцев.

Привлечь весь 2-й эскадрон не было возможности, так как он преследовал остатки шайки Джан-Бармака и вновь появившуюся в районе Газават шайку Садулла-Бала; взвод 3-го эскадрона занимал гарнизоном крепость Якши-Кельды; только что проведенное увольнение весенников 1902 г. сильно ослабило боевую силу полка. Вдобавок район был совершенно неизвестен – никогда ни одна часть не проходила урочище Уаз, но которому нам надлежало совершить свой марш.

Людям было выдано по банке консервов, 2 кг сухарей и неприкосновенная дача зерна, вторая дача была взята на взводные вьюки. Из Куня-Ургенча распоряжением начальника северного боевого участка нам должен был быть подан на Балыклы транспорт с продфуражем.

В день Октябрьской революции – 7 ноября – около 22 часов дивизион выступил из Ильялы на Балыклы-Кую; по карте было более 150 км.

Дивизион шел в обычной для Хорезма походной колонне – рядами, аллюр – шаг, походное охранение – головная застава во взвод на 500 м и парные боковые дозоры; колонну вел один из лучших проводников Хорезма Клыч-Вай.

С рассветом прошли развалины крепости Куня-Ааз, а в 8 часов 8 ноября дивизион стал на большой привал на пресном колодце Кутурлы-Куюсы, сделав 70 км за 10 часов ночного марша.

Около 10 часов наблюдатель 1-го эскадрона, при котором находился и я, донес о приближении каких-то всадников; нужно заметить, что все люди и лошади были укрыты в развалинах, а эскадроны стояли в ¾ км один от другого.

С крыши в бинокль я увидел 6 конных и 2 верблюда, шедших прямо на нас. Кутурлы-Куюсы лежит в стороне от караванного пути, поэтому я приказал эскадрону изготовиться; шагах в 300 от нас один джигит выстрелил, и все они отскочили в сторону; раздумывать, заметили они нас или проделывают одну из своих уловок, чтобы узнать, есть ли кто на колодцах, было некогда – командир эскадрона 1 т. Монстров с несколькими бойцами кинулся в погоню, порубил часть и погнал остальных в западном направлении, откуда вскоре донеслась ружейная стрельба 40–50 винтовок.

Я выслал разъезд 15 сабель на помощь, оказалось, что это были объединенные шайки Шалтай-Патыра и Тюре-Сердара, по басмаческому обыкновению стоявшие не на самом колодце, а километрах в 12 от него и выславшие людей за водой; разъезд наскочил на эту банду с хода и вступил в перестрелку.

Вскоре прискакал красноармеец с донесением, что командир эскадрона 1 ранен. Я начал выводить эскадрон из развалин, вправо вытягивался и пулеметный эскадрон. Преследование велось километров на 12 от колодцев, басмачи бежали при виде дивизиона и скрылись за барханами, пользуясь превосходством конского состава; несколько человек было зарублено; юрты басмачей и брошенное в панике имущество сожжено.

Всю ночь дивизион простоял на колодцах, воды было много, и лошади хорошо отдохнули, чего нельзя сказать про людей, так как ночь была очень холодная, а топлива не было; далеко на западе были видны костры; басмачи, растеряв даже свою теплую одежду, очевидно чувствовали себя неважно.

В 8 часов 9 ноября дивизион уже собрался выступать дальше, когда со стороны урочища Джимшид показался большой караван; снова люди были заведены в развалины и сделана засада, так как было основание предполагать, что это везут продукты басмачам, но караван оказался принадлежащим «дружественному» нам Джунаид-хану и был отпущен.

Только в 13 часов дивизион выступил дальше; направление взяли по компасу, так как никакой дороги не было; на 2 захваченных накануне верблюдах были взяты бочонки с водой.

Движение было крайне медленным, песок был мягкий, лишь изредка чередуясь с твердыми площадками («такыр»), дорогу пересекали многочисленные барханы и старые арыки; единственным ориентировочным пунктом была гора Мангыр-Тау.