Борьба с контрреволюцией в Москве. 1917-1920 гг.

Более того, Союзу защиты родины и свободы в Москве и Казани был нанесен ощутимый удар. Все началось с того, что чекисты задержали юнкера Иванова (Мешкова). Этот молодой человек лечился в больнице Покровской общины. Симпатизируя одной из сестер милосердия, он посоветовал ей покинуть Москву, так как вскоре, по его словам, в городе должно было начаться восстание. Эти сведения от сестры милосердия поступили к командиру латышского полка, охранявшего Кремль, а затем в ВЧК. За юнкером установили наблюдение. Вскоре была обнаружена одна из подозрительных квартир в Малом Левшинском переулке. В квартире произвели обыск и арестовали находившихся там 13 заговорщиков. На столе в ворохе бумаг чекисты обнаружили военные схемы, а у задержанных — машинописный экземпляр программы Союза защиты родины и свободы, печати, пароли, казанские и московские адреса.

На допросах Иванову раскрыли глаза на происходившие события, и после некоторых колебаний он назвал имена 11 офицеров, состоявших в организации.

Вскоре был арестован один из деятельных членов московской организации Союза, бывший штабс-капитан Пинка (Пинкус). Он при условии сохранения жизни согласился выдать всю организацию.

В это же время ВЧК получила письмо от рабочего Нифонова, который сообщал, что частный медицинский кабинет в Молочном переулке посещают подозрительные господа.

К вечеру 30 мая ВЧК арестовала до 100 членов Союза. Однако Б. В. Савинкову, А. П. Перхурову, Д. С. Григорьеву и некоторым другим на этот раз удалось скрыться.

У задержанных нашли много фальшивых печатей и штемпелей ряда советских учреждений, а также документы, благодаря которым они могли вести подрывную работу. В нескольких случаях контрреволюционеры оказали вооруженное сопротивление, в результате чего были жертвы.

Арестовала ВЧК мятежников и в Казани.

Неудачи не отрезвили Савинкова. Да и союзники, финансировавшие организацию, требовали решительных действий. Французский посол Нуланс подталкивал к началу выступления. В июне 1918 г. был окончательно разработан план восстания, сводившийся к захвату Верхней Волги и продвижению мятежников с помощью англо-французского десанта на Москву. Не последняя роль отводилась и чехословацкому корпусу. Для реализации плана французы выдали савинковцам 2 млн. руб. Познакомившаяся (по просьбе Савинкова) с намерениями Союза военная комиссия Национального центра одобрила его замыслы, хотя впоследствии и отрицала этот факт. «Как раз в июле 1918 года, — говорил В. И. Ленин, — тучи, казалось бы, самые грозные и беды, казалось бы, совершенно непоправимые скопились вокруг Советской республики… Лето 1918 года совпало с громадным заговором в Ярославле, который был, как теперь доказано и признано участниками, вызван французским послом Нулансом… С востока врагу в это время удалось захватить Самару, Казань, Симбирск, Сызрань, Саратов. С юга казацкие войска, подкрепляемые германским империализмом, — это установлено с полной точностью, — подкрепляемые германским империализмом, получали деньги и вооружение. Враги напали на нас, они окружили нас с двух сторон, они издевались над нами»^{102}.

Однако планы врагов Советской власти не осуществились. Отряды Красной Армии и вооруженных рабочих, руководимые большевиками, совместными усилиями нанесли савинковцам в Ярославле, Рыбинске, Муроме сокрушительные удары и подавили мятежи (надежда повстанцев на помощь «союзников» из Архангельска не сбылась).

Контрреволюционеры не смогли закрепиться в городах Верхнего Поволжья (16 дней они продержались лишь в Ярославле, превратив его, как отмечалось в отчете о разрушениях города, из «чистого, уютного и красивейшего волжского города… в грязный, наполовину уничтоженный город с громадными площадями-кладбищами, покрытыми развалинами и остатками пожарищ…» ^{103}).

Мечта соединить в единый антисоветский фронт войска интервентов на севере с мятежным чехословацким корпусом на востоке для совместного похода на Москву рухнула.

Савинков вскоре бежал за границу. В августе 1924 и он проник в пределы СССР, был арестован органами Объединенного государственного политического управления (ОГПУ) и предстал перед судом.

Не удалось избежать возмездия и руководителю ярославского мятежа полковнику Перхурову. Через четыре года его разоблачили, и вскоре Перхурова в Ярославле судила Военная коллегия Верховного ревтрибунала. Ему был вынесен смертный приговор.

Разгром Союза защиты родины и свободы выбил еще одно, и очень опасное для революции, звено в общей цепи многочисленных заговоров.

«К бомбам Каледина… бомбы лжи»