Борьба великих государств Средиземноморья за мировое господство

На средиземноморское побережье Испании, которое они заняли, заходили торговые суда с грузами из восточных портов, таких как Александрия. Эти суда захватывались, когда они прибывали в порты, занятые вандалами. Со временем у вандалов появилась возможность расширить экспансию. Они переплыли Гибралтарский пролив и вторглись в богатую римскую провинцию Мавритания (современное Марокко и западная часть Алжира). Поскольку почти вся Испания была в их распоряжении, следовало ожидать, что они осядут там, но эти кочевники не были земледельцами. Начав вторжение в Западную Европу, они не знали другого способа существования – только поиск добычи и грабеж. Как и у турок в более поздние века, их сила основывалась на непрерывных завоеваниях.

В 428 году на трон вандалов взошел грозный Гейзерих, и в истории Средиземноморья началась новая глава. Гейзерих был одной из самых выдающихся личностей, появившихся в тот беспокойный век. Он стал королем в возрасте двадцати восьми лет, был хром после неудачного падения с лошади и имел щуплое телосложение. Иордан, историк VI века, писавший историю готских народов, рисует не слишком презентабельный портрет этого самого известного из вандалов. Мы узнаем, что он был «скрытный, немногоречивый, презиравший роскошь, буйный в гневе, жадный до богатства, крайне дальновидный, когда надо было возмутить племена, готовый сеять семена раздора и возбуждать ненависть». Он был жесток и безжалостен, проявил себя как умелый стратег и тактик. Он в большей степени, чем кто-либо другой, изменил облик Западного Средиземноморья.

Не довольствуясь одной только провинцией Мавритания, Гейзерих решил оккупировать Северную Африку. Через год после своего восхождения на королевский трон Гейзерих собрал своих людей – согласно некоторым данным, около 80 000 человек – и отправился в Африку. Западный римский флот, который должен был охранять Мавританию и Нумидию (Восточный Алжир), практически прекратил свое существование. Мавры восстали против правления Рима, и военный правитель Африки (современный Тунис и Ливия) пребывал в конфликте с императором Равенны. Существовала даже гипотеза, что именно этот правитель – Бонифаций – пригласил вандалов в Северную Африку. Однако история почти наверняка выдумана впоследствии придворными Равенны, чтобы дискредитировать Бонифация. Тот на самом деле делал все от него зависящее, чтобы спасти провинцию. Но первая высадка вандалов не встретила сопротивления, и они хлынули вдоль побережья Мавритании. Испания уже была потеряна для империи, и на самый важный источник зерна для Италии теперь, словно саранча, налетели враги. В следующем, 430 году, когда вандалы вошли в Нумидию, Бонифаций собрал все войска, которые мог, чтобы противостоять им. Результатом стала решающая победа Гейзериха. Теперь вся открытая сельская местность оказалась в его распоряжении.

Только несколько окруженных стенами городов, среди них Константинополь и Карфаген, остались в руках римлян и имперского правительства. В одном из этих городов, который назывался Гиппон-Регий (современный Бон, Аннаба) и являлся портом на североафриканском побережье, к югу от Сардинии, жил престарелый епископ Аврелий Августин, известный миру как святой Августин. Вскоре после разграбления Рима готами Алариха в 410 году Августин начал работать над одним из величайших христианских трудов – De Civitate Dei («О граде Божьем»). Потрясенный несчастьем, обрушившимся на Рим, город, веками считавшийся центром человеческой цивилизации и духовной столицей мира, Августин стремился показать, что только в «Вечном городе» Бога человек может обрести спасение. В 430 году, спустя двадцать лет после разграбления Рима, такая же судьба постигла Гиппон-Регий, когда Гейзерих и его вандалы осадили город и проделали бреши в стенах. Святой Августин во время осады умер. Он до самого конца молился о том, чтобы Господь даровал помощь церкви, а его освободил от ужасов земной жизни.

Быстро развивающийся средиземноморский мир был разделен как религиозным конфликтом, так и противостоянием варваров. Сам Гейзерих не был язычником. Он относил себя к Арианской ветви христианской церкви. Ярость, с которой он преследовал других христиан, может объясняться не только его фанатизмом, но и элементарной жадностью.