Борьба за испанское наследство

В следующем, 1703 году Мальборо захватил Бонн и вынудил курфюрста Кёльна бежать, но ему не удалось захватить Антверпен, а французы удачно действовали в Германии. Объединенная франко-баварская армия под командованием Виллара и Максимилиана Баварского разбила имперские армии маркграфа Бадена и Германа Стирума, однако робость баварского курфюрста не позволила осуществить наступление на Вену, что привело к отставке Виллара. Французские победы в южной Германии продолжились и при сменившем Виллара Камилле де Талларе. Французское командование строило серьезные планы, включающие захват австрийской столицы объединенными силами Франции и Баварии уже в следующем году. Однако к концу 1703 года французские союзники, Португалия и Савойя, перешли на сторону антифранцузской коалиции. В то же время Англия, ранее наблюдавшая за попытками Филиппа удержаться на испанском престоле, теперь решила, что ее коммерческие интересы будут в большей безопасности при правлении эрцгерцога Карла.

Катастрофические неудачи при Ауденарде и Лилле 1708 года поставили Францию на грань поражения и вынудили Людовика XIV согласиться на переговоры о мире; он послал своего министра иностранных дел, маркиза де Торси, на встречу с командирами союзников в Гаагу. Людовик согласился отдать Испанию и все ее территории союзникам, за исключением Неаполя. Более того, он готов был финансировать изгнание Филиппа V из Испании. Однако союзники выдвинули еще более унизительные для Франции требования: они хотели, чтобы Людовик использовал свою армию для смещения собственного внука с трона. Отказавшись, Людовик решил продолжать сражаться до конца. Он обратился за помощью к французскому народу, в результате чего его армия пополнилась тысячами новых рекрутов.

В 1709 году союзники попытались осуществить три наступления на Францию, два из которых были незначительными, служившими для отвлечения внимания. Более серьезное наступление организовали Мальборо и Евгений, продвигавшиеся к Парижу. Они столкнулись с войсками герцога Виллара в битве при Мальплаке, самом кровавом сражении войны. Хотя союзники и нанесли французам поражение, они потеряли двадцать тысяч человек, а их противники лишь десять тысяч. В руках объединенной армии оказался Монс, но развить успех она уже не смогла. Битва стала поворотной точкой войны, поскольку, несмотря на победу, у союзников из-за огромных потерь не осталось сил продолжать наступление.

Естественно, что при таком противостоянии на суше флот был самым последним в очереди на финансирование. Но ни Людовик, ни Поншартрен, ни д'О не поняли главного — лучше иметь небольшую, но хорошо снабженную и обученную эскадру, чем орду разнородных корсарских сил. Почему же это так важно?

Дело в том, что корсарская (крейсерская, рейдерская, подводная) война — это оборонительная стратегия. Она предполагает уход от столкновений с регулярными силами флота противника, а если такие силы в районе присутствуют — отказ от активных военных действий. В результате сменилась концепция использования флота. Нет-нет, адмиралы и моряки остались теми же — учениками и соратниками Дюкена и Турвилля, д'Эстрэ-отца и Шато-Рено, чему доказательство умелые и отважные действия флота Леванта в сражении при Малаге в 1704 году. А вот задачи изменились кардинально. Если раньше флот искал эскадры противника и пытался их разбить, то с приходом в морское министерство семейства Поншартренов стратегия действий на море была переориентирована на поддержку армии и крейсерскую войну. Основной задачей флота, помимо поддержки сухопутных войск, стала погоня «за длинным рублем», причем сама идея «хозрасчетного флота» нагло украдена у Валленштейна. Помните его афоризм — «Война кормит войну»? С этого момента командиры кораблей настраивались:

— на столкновение с заведомо более слабыми в военном отношении судами;

— избегали столкновения с равным или более сильным противником.

В результате флот потерял стратегическую инициативу, теперь не французские адмиралы решали, где, каким образом и с какими силами напасть на врагов, а наоборот, противник чаще всего принуждал их к бою. И сражение уже приходилось принимать там, где враг их застал, и с теми силами, какие были под рукой. Это в конце концов просто сломало психологию победителей. Теперь французы становились вечно догоняющими.

Сама природа крейсерской войны — это борьба слабого против сильного. Каперы не смогли уничтожить морскую торговлю Англии и Голландии. Успехи первых лет не должны обманывать: да, пока союзники не навели порядка со своими торговыми караванами, пока английский флот большей частью сражался в Средиземном море, корсары добились значительных результатов. Но стоило англичанам и голландцам заняться серьезной борьбой с рейдерами, как сразу же потери в торговых судах значительно уменьшились, а потом и вовсе приблизились к нулю.