Борьба за Красный Петроград

Французский генерал, сравнительно недавно прибывший в Финляндию, пытался повлиять на взаимоотношения Финляндии с Юденичем в благоприятную для последнего сторону[464] и тем самым умалить роль Англии в Прибалтике.

Выехавший в Париж генерал К. Маннергейм на заседаниях русского политического совещания за границей (председатель – князь Г. Е. Львов, члены: Н. В. Чайковский, В. А. Маклаков, С. Д. Сазонов и Б. В. Савинков) настаивал на признании Колчаком самостоятельности Финляндии с присоединением к ней Печенги и части Карелии, обещая в этом случае немедленную поддержку Юденичу. При дальнейшем обсуждении этого вопроса Сазонов, который, как говорил на своем судебном процессе Б. В. Савинков, «оставался прежним царским министром и в беседах своих с иностранцами разговаривал так, как будто в соседней комнате сидит царь и он царя представляет», заявил: «Мы обойдемся без них (финнов), потому что Деникин через две недели будет в Москве»[465].

Такой оборот дела послужил началом конца всех дальнейших переговоров. И когда генерал Юденич попросил через французского генерала Этьевана у финского военного министра 300 000 пуль для танковых пулеметов, финский министр, согласившись оказать эту услугу, через несколько часов передумал и ответил, что дать патроны он может при условии возвращения их в трехнедельный срок и при условии продажи Францией Финляндии в тот же срок одного миллиона патронов[466]. Несмотря все же на свою внешне показную непримиримость с финляндскими условиями, С. Д. Сазонов своевременно принял некоторые меры для достижения военного соглашения с Финляндией. Он лично выработал ряд положений, могущих лечь в основу военной конвенции с Финляндией, и в телеграмме от 11 октября сообщил их верховному правителю адмиралу А. В. Колчаку в Омск, специально оговорив, что выработанные им положения являются пределом уступчивости и «пока не должны стать известны финнам». Сазонов в этой телеграмме писал:

«1) Можно согласиться на признание независимости финнов и на взаимное аккредитование посланников.

2) Для совместной охраны общих интересов в Балтийском море должен быть заключен впоследствии договор – охрана территориальной неприкосновенности Финляндии против покушения третьей державы признается общей задачей России и Финляндии.

3) Россия признает для себя обязательным манифест 1864 г. о возмещении Финляндии участка земли за выделение Сестрорецкого завода.

4) Таможенно-тарифные отношения составляют предмет торгового договора.

5) Все правовые вопросы, вытекающие из признания независимости Финляндии, подлежат разрешению по взаимному соглашению, за отсутствием какового в определенный срок будут переданы Гаагскому международному суду.

6) Вышеупомянутое должно вступить в силу в день завершения военной задачи, которая будет поставлена особым военным договором, имеющим быть заключенным незамедлительно»[467].

Адмирал Колчак, однако, и слышать не хотел о каких-либо признаниях и давно высказывал свою неуверенность в том, что Финляндия, даже в случае признания ее независимости, окажет действительную поддержку Юденичу. Правительство Колчака исходило из аналогичных соображений. Так, например, главноуправляющий делами совета министров колчаковского правительства Г. К. Гинс пишет:

«Я не могу не разделить по существу точки зрения адмирала, но тактически я смотрел на дело иначе… Мне казалось, что и вопросы финляндский, эстонский, украинский тоже относятся к области внутренней политики»[468].

Практический подход Гинса, имевшего в виду начать объединение России после свержения Советской власти, в ноябре 1919 г. в отношении Финляндии получил одобрение и от Колчака, но в октябре платформа последнего не претерпела никаких изменений.