Борьба за Красный Петроград

«Несмотря на крупные успехи, выпавшие на долю Северо-западной армии, считаю немедленное выступление Финляндии желательным. Красные усилились подвозом укрепления со всех фронтов и из Москвы. Упорные бои идут к северо-западу от Гатчины. Павловск и Красное Село остались за красными. Пока успех еще на нашей стороне. Финляндия готова выступить на основаниях известного вам договора, потом будет поздно. Сазонов упорно охраняет державные права России, но ведь самой России еще нет, ее нужно создать.

Независимость Финляндии – факт, с ним надо считаться и верить в мощь будущей России, которая сумеет экономическим путем связаться с… [пропуск] ей окраинами. Теперь же каждый месяц торжества большевизма разоряет и губит Россию…

Пока не поздно, прошу срочно уполномочить меня войти в соглашение с Финляндией для ее немедленного выступления»[471].

После такого «просветления» Юденича и в ожидании ответа от Колчака еще больше забегали министры Северо-западного правительства. Отбросив свои прежние аргументы, носившие наставнический характер в отношении непокорных и в своем «своеволии» успевающих учеников, министры Северо-западного правительства, носители идеи «единой великой» перешли к циничному выпрашиванию от них же помощи. 31 октября Маргулиес и Лианозов, находившиеся в Финляндии, одновременно сделали визиты к лидеру старофинской партии – сенатору Неваплину, младофинской партии – Монтерху и шведской – профессору Э. Г. Эстландеру. «Всех просили не дать умереть с голода сотням тысяч петроградцев». Для полного успеха своих начинаний было признано весьма необходимым завязать переговоры и с финскими социал-демократами. Эта почетная миссия была возложена на государственного контролера Северо-западного правительства, бывшего русского социал-демократа В. Л. Горна, который срочно был вызван в Финляндию и прибыл в Гельсингфорс 4 ноября. В тот же день финляндское правительство опубликовало официальное заявление об отказе Юденичу в помощи своей регулярной армией[472] ввиду непризнания независимости Финляндии со стороны Колчака и в связи с тем, что Англия и Франция отказались со своей стороны оказать соответствующую помощь Финляндии. Но в этом же заявлении говорилось и о возможности использовать для овладения Петроградом финских добровольцев. Последнее навело на мысль русских белогвардейских министров воспользоваться этой легальной возможностью. Маргулиес после переговоров по этому вопросу с финскими деятелями – Венола, профессором Ирьо Хирном и др. – принялся за организацию специального организационного комитета, который вскоре и был составлен из Лео Эрнрота, генерала Б. Г. Окермана, директора одного банка и директора финских страховых обществ. Комитет возлагал также большие надежды на генерала К. Маннергейма. Члены комитета на первых порах занялись разработкой больших планов. Генерал Окерман взял на себя обязанность выяснить в финском генеральном штабе, во что обойдется намечавшаяся военная операция с 30 000 добровольцев. У других членов комитета возникла уже идея о посылке специального лица, в частности А. И. Каминка, в Париж для выяснения – не могут ли французы дать взаймы финляндскому правительству для похода на Петроград 100 миллионов франков под какие-нибудь гарантии русских[473].

Однако никакой помощи Юденичу этот комитет не сумел оказать, и его организация явилась только плодом особого хода мыслей в головах финских интервенционистов. Русские министры нашли на весьма непродолжительный срок только отдушину для накопившегося у них за время существования Северо-западного правительства запаса энергии.

Гораздо интереснее представлялись разговоры В. Л. Горна с финскими социал-демократами. 5 ноября Горн посетил редакцию «Социал-демократа», где виделся с видными финскими социалистами. Последние сразу дали свой анализ тех причин, в силу которых Финляндия вынуждена была быть абсолютно пассивной в делах Северо-западной армии.

Финские социал-демократы в беседе с Горном заявили: