Борьба за Красный Петроград

26 ноября. – 2-я дивизия: в 13-м полку боеспособность плохая, 2-й батальон полка из-за невыдачи продуктов и в связи с сильными холодами не исполнил боевой задачи. Все красноармейцы были сильно утомлены, просили отдыха.

27 ноября. – 6-я дивизия: происходила перегруппировка частей. 2-я дивизия: в 14-м полку были жалобы на усталость и на уменьшение пайка на полфунта хлеба. Из-за отсутствия смазочного вещества половина винтовок не работала. В 12-м полку осталось 58 человек, командный состав почти весь выбыл из строя.

4 декабря. – 6-я дивизия: 52-й полк – выбыло много командного состава, обмундирование и обувь не получены. Вне строя 540 босых. Газеты получались очень редко. 160-й полк – из-за малочисленности рот боеспособность была слабая, ощущался острый недостаток фуража, табаку. Замороженных около 24 человек. 56-я дивизия – 496-й полк: 2 декабря со стороны противника прибежала собака с привязанной прокламацией; была отправлена обратно с эстонскими газетами, листовками и обращением к эстонцам, написанным на обороте их прокламации, – взаимно прекратить артиллерийский обстрел деревень с мирным населением[496].

Такова беглая, далеко не полная характеристика состояния частей 7-й армии. Естественно, что такое состояние не являлось характерной чертой исключительно 7-й армии, оно имело место и в частях 15-й армии. И несмотря на эти неблагоприятные условия, части 7-й и 15-й армий проявляли революционный энтузиазм там, где противник в лице белоэстонцев находился в значительно лучших условиях (укрепленные позиции, лучшее обмундирование, снаряжение, технические средства, коммуникация), и тогда, когда это выполнение революционного долга не являлось прямой производной от материального состояния красноармейских частей. Защита чуждых классовых интересов базировалась исключительно на внутреннем материальном состоянии частей противника, защита Советской власти была делом самих трудящихся. Поднятие настроения бойцов, укрепление их классового самосознания занимало одно из главных мест в работе политического аппарата Красной армии. Политическому аппарату 7-й, в особенности, и 15-й армий пришлось развить колоссальную работу по поднятию настроения бойцов, которые своей боевой активностью должны были привести Советскую Россию к миру с Эстонией.

Одновременно с обеспечением боеспособности красноармейских частей армейскому политическому аппарату приходилось восстанавливать органы Советской власти на местах. Необходимость советизации района, недавно бывшего в руках противника, исходила и из требования самого фронта, так как вопросы снабжения действующих частей могли разрешаться только при участии и активном содействии местного советского аппарата[497].

Затяжной характер боевых действий в районе Нарвы был также следствием целого ряда дефектов в работе штабов, в особенности 7-й армии. Наступательные попытки красноармейских частей проводились без должной подготовки, в условиях неудовлетворительной информации об укрепленных позициях противника, разрозненности действий, плохом взаимоотношении пехоты и артиллерии и т. д.[498]

О напряженности боев только одной 7-й армии свидетельствуют следующие данные: за время с 20 октября по 17 ноября армия потеряла ранеными около 10 000 чел., контужеными 500 чел., больными 7500 чел., а всего с убитыми более 19 000 человек. Эти цифровые данные потерь одной 7-й армии приобретали еще большее значение в связи с тем, что наибольший боевой состав армии не превышал 20 000 человек[499].

Быстрое приближение к эстонской границе красноармейских частей создало тяжелое положение для Северо-западной армии.

Уставшая от непрерывных боев, голодная и раздетая армия белогвардейцев у границ Эстонии была встречена эстонскими войсками с приказом не переходить эстонской границы. Никакие частные ходатайства русских генералов о разрешении армии перейти на левую сторону реки Наровы и о предоставлении отдыха в районе Нарвы не удовлетворялись эстонцами. Изнуренные отряды продолжали тесниться на правом берегу Наровы и отбиваться от превосходящих численностью красных войск.

Сознавая катастрофическое положение армии, 14 ноября Юденич из Нарвы обратился со следующей срочной телеграммой к эстонскому главнокомандующему генералу И. Я. Лайдонеру: