Борьба за огонь

Дрожащей рукой он указывал на неясные тени, украдкой приближавшиеся к становищу с наступлением сумерек. Голоса хищников звучали все громче и грознее. Изголодавшиеся звери возникали один за другим из ночного мрака. Только последние отблески дневного света удерживали их от нападения. Встревоженные стражи, крепче стиснув оружие, шагали по гранитной площадке под холодными звездами.

Внезапно один из них остановился и, вытянув шею, стал смотреть на восток. Двое других тотчас же последовали его примеру. Затем первый крикнул:

– На равнине люди!

Все племя, трепеща, вскочило на ноги. Одни дрожали от страха, у других сердце бурно забилось от надежды. Фаум, вспомнив, что он еще продолжает оставаться вождем, приподнялся с подстилки, на которой лежал, и приказал:

– Пусть все воины возьмутся за оружие!

В эту тревожную минуту было не до распрей. Уламры молча повиновались.

Вождь продолжал:

– Пусть Гум возьмет троих юношей и отправится в разведку навстречу идущим.

Гум медлил, недовольный тем, что потерявший силу вождь осмеливается отдавать ему приказания. Но старый Гоун поспешил вмешаться:

– У Гума глаза леопарда, слух волка и чутье собаки. Он сразу узнает, друзья это или враги!

Польщенный Гум быстро выбрал троих молодых воинов и шагнул в темноту. Часть хищников бросилась вслед за ним. Скоро люди и крадущиеся по их пятам звери исчезли во мраке.

Потянулись томительные минуты ожидания. Племя настороженно прислушивалось к ночным звукам. Вдруг черноту ночи прорезал протяжный крик.

Фаум, вскочив с места, воскликнул:

– Это воины уламров!

В неистовом возбуждении все снова поднялись с мест, даже маленькие дети. Гоун, выражая мысли всех людей племени, сказал:

– Кто же идет: Агу с братьями… или Нао, Нам и Гав?

Новые крики прокатились по равнине.

– Это сын Леопарда! – с затаенной радостью прошептал Фаум.

В глубине души вождь боялся свирепого Агу. Но большинство уламров думало только об Огне. Если Нао принес его племени, они готовы преклониться перед ним. Но если сын Леопарда вернулся с пустыми руками, презрение и ненависть всех уламров обрушатся на неудачника.

Между тем к становищу подкралась стая волков. Последняя краска заката погасла на западе, и сумерки сменились непроглядно темной ночью. Звезды сияли в ледяной высоте неба. Ах, если бы у племени был костер, распространяющий сладостное тепло, согревающий измученные, озябшие тела!

Наконец из темноты показались люди.

Фаум радостно закричал:

– Огонь! Нао несет уламрам Огонь!

Неистовый восторг охватил всех людей от мала до велика. Одни словно оцепенели от радости, не в силах сдвинуться с места, другие прыгали, плясали, размахивая руками и возбужденно крича:

– Огонь снова с нами! Огонь вернулся к племени!

Сын Леопарда держал его в плетенке. Это был крошечный, чуть мерцающий огонек, который без труда мог задуть ребенок своим легким дыханием. Но уламры хорошо знали, какая огромная сила таится в этом слабеньком язычке пламени. Чуть дыша, немые от страха, что он угаснет не разгоревшись, уламры не отрываясь глядели на Огонь.

И вдруг молчание сменилось таким восторженным криком, что волки и собаки в страхе отпрянули в темноту. Все племя теснилось вокруг Нао, не зная, как выразить ему свою благодарность, обожание, безмерную радость.

– Осторожно, не убейте Огонь! – крикнул старый Гоун, когда шум немного утих.

Все в страхе отступили. Нао, Фаум, Гаммла, Нам, Гав и старый Гоун торжественно понесли Огонь в глубину пещеры. Все племя занялось сбором сухой травы, сучьев, ветвей. Когда костер был сложен, Нао поднес к нему слабый огонек. Он скользнул сначала по сухим травинкам, затем, грозно ворча, стал пожирать ветви и сучья. Вскоре высокий столб пламени отодвинул на далекое расстояние ночной мрак, и хищники умчались прочь, охваченные паническим страхом.

Тогда Нао, обратившись к Фауму, сказал:

– Сын Леопарда выполнил свое обещание. Сдержит ли свое слово вождь уламров? – И он указал на Гаммлу, стоявшую у самого костра, в багровых отблесках пламени.

Девушка тряхнула пышными волосами. Гордость за Нао наполняла ее сердце, изгнав из него все сомнения и страхи.

– Гаммла будет женой Нао, – покорно сказал Фаум. – Я сдержу свое слово.

– И Нао станет вождем племени! – смело крикнул старый Гоун.

Он сказал это не из презрения к потерявшему силу Фауму, а для того, чтобы в корне пресечь распри, пагубные для всего племени. В эту торжественную минуту, когда Огонь вернулся к уламрам, никто не осмелится перечить ему.

Племя восторженными криками приветствовало слова старого Гоуна.

Но Нао видел только Гаммлу, ее большие глаза, густые волосы и стройную фигуру. Ему вдруг стало жалко Фаума, который согласился отдать Гаммлу ему в жены. Однако сын Леопарда понимал, что однорукому вождю не под силу одному управлять племенем. Властно подняв руку, он крикнул:

– Нао и Фаум будут вместе править племенем!

Изумленные уламры умолкли, услышав слова Нао. Но больше всех был поражен Фаум. Он почувствовал, как в его суровом сердце впервые в жизни шевельнулось что-то, похожее на нежность к чужому человеку.