Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVI веках

В дальнейших событиях решающую роль сыграли русские осадные пушки «большого» наряда. Один немец из Полоцка, очевидец осады, через 12 лет рассказывал императорскому послу в Москве X. Кобенцелю, что город был взят в три дня «…при таком пушечном громе, что, казалось, небо и вся земля обрушились на него».[497] Пушки сокрушили городские, а затем и замковые стены, конечно, не в три дня: с перерывами артиллерия делала свое дело почти неделю — 8–14 февраля. Согласно упоминавшемуся уже виленскому летучему листку, «открыл он (т. е. Иван IV. — Д.В.)… такую сильную пальбу, что граждане оставили город… (т. е. посад. — Д.В.)».[498] Мощь огневого удара поразила и самих осаждающих: «якоже от многого пушечного и пищалного стреляния земле дрогати и в царевых и великого князя полкех, бе бо ядра у болших пушек по двадцети пуд, а у иных пушек немногим того легче…»[499] Сила огня была умножена близостью расстояния от туров до стен: давала себя знать ошибка Довойны, подпустившего московские войска к самым стенам Великого посада, — орудия с короткой дистанции буквально взламывали их. Стрыйковский считал, что в эти дни (поставлена ошибочная дата 1 февраля, но по ходу событий — верно) был убит ротмистр Голубицкий.[500] Между другими ротмистрами — Хелмским, Верхлинским и Варшевским — и Довойной начался разлад. Ротмистры, а также участвовавший в обороне Полоцка виленский воеводич Ян Глебович настаивали на обороне посадских стен, но Довойна велел оставить стены и сжечь посад.[501] В результате начался страшный пожар, погубивший 3000 дворов. И прямо посреди пламени шел жестокий бой между стрельцами и детьми боярскими, с одной стороны, и поляками — с другой. Эту схватку можно расценивать как вторую попытку частного штурма. Бой окончился несчастливо для обеих сторон: князья Д.Ф. Овчинин и знаменитый Дм. Ив. Хворостинин, придя на помощь бившимся за посад отрядам, отогнали поляков, «потоптали и в город вбили», но замка не взяли. На пожарище московские воинские люди завладели брошенным имуществом. Поляки покинули посад, но отстояли замок.[502] Тогда же к русским полкам вышло, по разным источникам, от 11 до 24 тыс. посадских людей и крестьян полоцкого повета. Они показали осаждающим большие запасы продовольствия, спрятанного в «лесных ямах».[503]

Так закончился 9 февраля миттельшпиль полоцкой партии — вновь с ощутимым перевесом на стороне московских войск. Осажденные укрылись в замке и могли уповать теперь лишь на крепость его стен и на возможную помощь извне.

* * *

Решающие события эндшпиля заняли всего неделю. 9–10 февраля «большой» наряд был поставлен «на пожженом месте», а также в Заполотье и Задвинье против замковых стек. 11 февраля туры и пушки были придвинуты ближе к укреплениям замка. Первые два дня, а также 13–14 февраля орудия били без перерыва целые сутки. Ядра разбивали замковую стену, достигая противоположной стены, защитники терпели от них жестокий урон. Полочане «токмо крыяшеся в домох своих, в погребах и в ямах от пушечного и пищалного стреляния».[504] Русской артиллерией использовались огненные ядра к, возможно, зажигательные смеси, в результате в самом замке вспыхнул пожар, пылало несколько десятков домов. Гарнизон вынужден был одновременно оборонять стены и тушить огонь.[505] В ночь с 14 на 15 февраля усилиями московских пушкарей и стрельцов, посланных к стенам, укрепления были также подожжены. К тому времени ядрами было выбито 40 городень из 204, составлявших периметр укреплений полоцкого замка.[506]

Таким образом, в этой кампании артиллеристы Ивана IV показали немалое искусство. Еще Сигизмунд Герберштейн, побывавший в Московском государстве в 1516–1517 гг. и в 1526 г., отмечал совершенное неумение русских использовать артиллерию.[507] А уже Манштейн в широко известных своих «Исторических, политических и культурных записках о России с 1727 по 1744 гг.» напишет, что артиллерия очень немногих европейских стран могла бы сравниться с русской и еще менее того — превзойти ее; это была, по его мнению, единственная отрасль военного искусства, в которой Россия могла обеспечить себя отлично подготовленными командирами.[508] Так вот, опыт применения полевых и осадных орудий был набран московскими пушкарями именно в сер. XVI в., когда залпы русских пушек весьма часто решали участь городов. Первостепенную роль артиллерия сыграла при осаде Казани, под Нарвой, Дерптом, Феллином. У стен Полоцка наряд Ивана IV располагал уже кадрами, отлично знавшими свое дело.